Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра - Страница 84

И, словно понимая возлагаемые на нее надежды, маленькая Нитти бежала вперед. Ее крошечное сердечко выпрыгивало из груди от страха, когда по площади проезжали дриммы. В такие моменты девочка ныряла в толпу снующих горожан, а там испуганно шарахалась от подозрительно присматривающихся к ней уличных бродяг.

До переулка, где находилась ювелирная лавка, оставалось несколько шагов, когда Нитти кто-то со всей силы толкнул в спину, и девочка, потеряв равновесие, ничком упала на булыжную мостовую, до крови сдирая коленки и ладошки.

Глотая горькие слезы, малышка встала на четвереньки и обернулась назад, пытаясь понять, за что ее сбили с ног.

В нескольких шагах от нее стоял Пэйдж, кривя в злой ухмылке губы. На какое-то мгновение Нитти показалось, что он сейчас толкнет ее снова. Но в этот миг где-то совсем рядом раздался истошный женский крик, потом послышался резкий скрип колес телеги, и все, что успела сделать девочка, прежде чем от страшной боли в ноге потерять сознание — это сжать в кулачке данный ей Ириэйей пряник.

Того, что на крики людей из ювелирной лавки выбежал господин Берг с подмастерьями и, узнав в сбитой лошадьми малышке служанку Ириэйи, забрал раненную девочку с улицы, она уже не видела, как и того, что, вытянув из ее ручки пряник, мужчина прочитал переданное ему послание.

Очнулась Нитти от сладкого запаха печеных булочек, и когда, открыв глаза, увидела опухшее от слез лицо мамы, а рядом с ней отца, то с воплем бросилась им на шею, даже не обратив внимания на ворчание какого-то седовласого и длиннобородого старца, пахнущего травами, крепкой настойкой и дымом.

После долгих дней страха и отчаяния маленькая Нитти была счастлива. И хотя для полного счастья рядом не было только ее любимой Эйрис, девочка тешила себя мыслью, что ее сестренка, когда узнает о ее смелом поступке, обязательно будет ею гордиться.

Айт давно привык к темноте, и мог видеть в ней так же хорошо, как и днем. Наваленная на него груда камней давно перестала причинять боль телу, и мужчина медленно собирался с силами, чтобы выбраться из-под завала.

Одну проблему он решил: слугам Морганы не удалось схватить рохра, но будет ли он вести себя благоразумно в дальнейшем — оставалось под большим вопросом.

От его поступков теперь зависело слишком многое, и если о себе Айт думал в последнюю очередь, то за судьбу Вайолет откровенно боялся. Если светлое братство узнает о ее связи с Первым Стражем, неизвестно, чем это может закончиться.

Оглядываясь назад, одарин ненавидел себя за проявленную слабость, но вспоминая ласковую нежность рук Фиалки, ничего так страстно не желал, как вновь почувствовать запах и тепло ее ладоней на своем лице. Стоило закрыть глаза, как Айту грезилась ее светлая улыбка, чудился голос, и что-то начинало болеть в груди. Проданная душа, наверное…

Почему все так? Когда он перестал даже думать о счастье для себя, жизнь вдруг подарила ему ту, с кем оно было возможно, но ею оказалась та единственная женщина, к которой Айту, по всем правилам и канонам темного мира, даже прикасаться нельзя.

С глухим рычанием одарин выпустил из себя подпитываемую яростью силу, и камни, сдавливающие его грудь, превратились в песок, выбираясь из которого мужчина лишь досадливо отряхнулся.

Надо было возвращаться. Если ищейки Морганы каким-то образом нашли рохра, то искать Вайолет станут с удвоенной прытью. И пусть созданный им вокруг дома магический контур ее пока защищает, нет никакой гарантии, что когда Доммэ вернется один, Фиалка не разрушит магическое плетение, бросившись спасать одарина.

Айт даже не сомневался, что она на такое способна.

Стремительно покинув пещеру, Айт поднял вокруг себя черный смерч из тьмы, на сей раз обратившись огромным вороном.

Бесшумно взмахнув дымными крыльями, птица воспарила над лесом и уже через несколько минут достигла серых скальных пиков, у подножия которых ютился спрятанный от посторонних глаз дом.

Камнем упав перед его крыльцом на землю, одарин рассеял окутывающую его тьму. Как оказалось, он успел вернуться даже раньше рохра.

Запыхавшийся оборотень выскочил на ведущую к дому тропу и напряженно замер, стоило желтому взгляду звериных глаз задержаться на Айте.

Тело рохра за какие-то секунды вдруг подернулось дымкой, и ай-тэро даже не шелохнулся, когда рядом с ним возникла уже крепкая фигура парня.

Он стоял так близко, что Айт кожей чувствовал его ярость, ненависть и гнев — вполне понятные одарину, но такие ненужные сейчас и глупые.

— Ты мог не дожить до сегодняшнего вечера, — спокойно заметил одарин. — Прежде чем что-то сделать, думай о последствиях.

Доммэ по-звериному оскалился и зло парировал:

— А ты сам-то о них думал, когда соблазнял Вайоли?

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — хмуро обронил Айт. — Мои чувства к Фиалке тебя не касаются. Никого не касаются.

— Ты же не любишь ее, темный, — в голосе рохра зазвенело отчаяние, и почти упираясь грудью в грудь одарина, он упрямо спросил: — Зачем? Зачем ты это сделал?

— Любовь — это не только красивые слова, рохр, — глядя в глаза Доммэ с горькой усмешкой, ответил Айт. — Любовь — это поступки. И если ты ее действительно любишь, сделай так, чтобы она из-за тебя больше не плакала.

Разорвав зрительный контакт с парнем, Айт повернулся к крыльцу и, уже поднимаясь по его ступеням, громко произнес:

— Урсула, мы вернулись.

Одэйя, сидящая за столом и энергично орудующая ложкой, лишь небрежно покосилась на возникших на пороге Айта и Доммэ, как-то вяло радуясь их появлению. Похоже, ее больше интересовало жаркое, которое она уминала с жадностью голодной собаки, громко причмокивая и облизываясь.

Устроившийся на ее плече вороненок громко каркнул, обнаружив своего спасителя, и старуха коротко буркнула: "Цыц", заставив птицу обиженно нахохлиться, испуганно таращась черными, как бусины, глазами на Айта.

Из соседней комнаты выбежала Вайолет и замерла, переводя взволнованный взгляд с Доммэ на одарина.

— Набегался, пес дурной? — облизала ложку Урсула и метнула в рохра сердитый взгляд.

Парень побледнел, чуть отвел в сторону голову и тяжело вздохнул.

Злость и упрек старухи были справедливыми. Помня их недавний разговор и явление Виэйры, Доммэ понимал, что поступил безответственно, поставив выше общего дела собственную обиду.

На Вайолет ему смотреть не хотелось. Жгучие чувства полосовали грудь хлыстами, стоило почувствовать запах девушки, тонкой незримой нитью связывающей ее с одарином.

Молча присев на скамью рядом с Урсулой, Доммэ набрал из котелка горячего варева и, уткнув нос в тарелку, принялся за еду.

В светлице повисла тишина, и неотрывно смотрящие друг на друга Айт и Вайолет сейчас говорили лишь взглядами.

"Я люблю тебя", — читал в чистых фиолетовых глазах девушки одарин.

Бледные черты ее лица светились нежностью, а во взгляде ширилась тревога.

"Все хорошо, Фиалка", — улыбнулся одними глазами Айт и до хруста сжал пальцы, которые ломило от желания убрать тонкую темную прядку волос, упавшую на лоб любимой, и ласково погладить бархатистую кожу ее щеки.

Нельзя. Теперь недопустима даже такая малость.

За время его отсутствия девушка успела переодеться в тунику и брюки, так что можно было больше не терять время и снова отправляться в путь.

Сняв с крючка рюкзак, Айт подошел к шкафу с полками и начал доставать оттуда берестяные короба с сухарями, сушеными овощами и орехами.

Мужчина невольно вздрогнул, а после бессильно закрыл глаза, стоило теплым пальцам Вайолет мимолетно коснуться его руки.

— Я помогу, — девушка встала рядом и, игнорируя немой протест одарина, стала раскладывать продукты по мешочкам.

Услыхав неодобрительное хмыканье Урсулы, Вайолет вдруг медленно повернулась к ней лицом, для того чтобы спокойно и с достоинством произнести:

— Мы с Айтом никому ничего плохого не сделали. Какое право вы имеете осуждать нас и смотреть как на преступников?