Вкус одержимости (СИ) - Лабрус Елена - Страница 43

— Э-э-э… — приподнял он одну бровь. — Ты же не знаешь, что я хотел предложить.

— Не знаю. Но уверена, что я это буду. Что бы ты ни предложил. Уверена, что хочу этого, хоть ты и не спросил. Пусть и не имею права хотеть или не хотеть.

— Имеешь, — опустил он голову так, глядя на меня исподлобья, что у меня сердце забилось как у самого настоящего испуганного крольчонка. — И я спрошу.

— Да, — снова ответила я, не дав ему задать вопрос.

Он протянул руку, помогая мне выйти из-за стола, а, когда мои губы оказались в опасной близости от его, переспросил:

— Да?

Я подняла голову и, глядя прямо в его глаза, уверенно повторила:

— Да, Алан.

Да.

Недопитые бокалы вина, мерцающие свечи, ароматный букет, две пустые тарелки на столе. И её губы… так близко, что искушение слишком велико.

Я ещё не забыл её обнажённое тело под собой. Я бы его уже никогда не забыл. Те ощущения, что вызывала во мне её близость. И будет лучше для нас обоих, если в этот раз я дойду до конца. Нет ничего хуже неутолённой жажды. Невыносимее неукрощённых страстей. Мучительнее неисполненных желаний. Получить что хочешь — и забыть. Дойти до конца, вкусить сполна ощущение завершённости, полноты, свершения и отпустить её.

Отпустить тебя, Ника! Моя богиня победы. Крылатая и окрыляющая.

Отпустить и забыть.

Я приподнял её лицо за подбородок, как обычно. И как обычно её тело покорилось этому прикосновению.

Наши губы встретились. Мои пальцы легли на её шею, прошли сквозь волосы, мягкие и сегодня пахнущие её шампунем, ванильным и опьяняющим, что я привёз ей из дома. Её тихий стон завибрировал на губах, разжигая такой огонь, что я уже не мог сдерживаться.  Я сильнее прижал её к своему рту, сжимая хрупкое тело в руках. Провёл по комнате, пока её спина не упёрлась в стену. Подтянул к себе за талию.

Она вздохнула так, словно задыхалась. Дьявол! В этом рваном вздохе было больше страха, чем вожделения. Я ведь снова почти забыл, что она никогда не делала этого. Я должен быть терпеливым и осторожным. Но, глядя в её глаза, я увидел в них то же тлеющее желание, что сейчас полыхало во мне. И этот огонь, что словно стекал вниз до уверенной ноющей выпуклости в моих штанах, ещё больше его распалял.

Её глаза жадно смотрели на мою обнажённую грудь в расстёгнутой рубашке, потом опустились вниз по животу и… ещё ниже.

— Прикоснись ко мне, — приказал я.

Её пальцы прошлись по спине, заставив меня вздрогнуть. Коснулись живота. А когда неуверенно легли на пряжку ремня, я наклонился, упёрся ладонями в стену по обе стороны от её лица. И резко вдохнул, когда она расстегнула ремень и положила ладонь на возбуждённую плоть, скрытую тканью боксеров.

— Так? — дрожала она, волнуясь.

— Ты этого хочешь? — между рваными вдохами я ощущал тепло её руки.

— Да, — прошептала она и затаила дыхание. — Я тебя хочу. Хочу всего.

У меня перехватило дыхание, когда её пальцы оттянули резинку, и я содрогнулся всем телом, когда коснулись освобождённого члена.

Дьявол!

— М-м-м, — прошептала она, пытая его.

Я схватил её руки за запястья, положил на стену над её головой и наклонился к её губам.

— Держи их там, пока я не скажу иначе.

Она кивнула, когда я отпустил её запястья. Её глаза потемнели от решимости.

Я целомудренно поцеловал её в губы, затем, опускаясь по шее и груди, коснулся губами шрама, заставив её вздрогнуть, лизнул ложбинку между стиснутых тканью платья грудок, что испуганно вздымались вверх и вниз, вслед за её дыханьем.

Мои руки скользнули по тонкому изгибу её тела. Я опустился на колени, целуя её в платье, по пути вниз.

Встал на колени, и теперь мои руки двинулись вверх по её голым ногам, от икр до подола платья, а потом под платье к сексуальным кружевам. Осыпая поцелуями её бедра, я двигался вверх, пока не коснулся её живота над трусиками.

Дальше, к югу от границы, я ждал сопротивления, но вместо этого она раздвинула ноги шире и её длинное протяжное «м-м-м-м-м», едва не опрокинуло меня.

Дьявол!

— Это да? — на всякий случай спросил я.

— Ты убиваешь меня своими вопросами, — прошептала она.

Это «да», улыбнулся я.

— Держи руки там, где они есть.

Её маленькие чёрные трусики были уже мокрыми, когда я сдвинул их и коснулся языком нежным складочек. Сюрприз, которого я точно не ожидал — они были голенькие, гладенькие, побритые, и я ответил благодарным стоном, что не смог сдержать, смакуя эти ощущения. Она дрожала, когда я провёл руками вверх и обхватил руками её маленькую симпатичную задницу, пока мой язык скользил между складочек медленно вперёд и назад, вглубь и наружу.

— О, боже! — выгнулась она. — Это потрясающе.

Я улыбнулся её идеально розовым аппетитным губкам. Она и понятия не имела насколько хорошо будет сегодня чуть позже. И завтра. Дьявол! И если бы моим мечтам суждено было сбываться, то каждый день всю оставшуюся жизнь.

— Скажи, что любишь меня, — вдохнул я запах её кожи.  

Она дрожала от прикосновений, но сейчас замерла и хихикнула, словно я пошутил.

— Что?

— Скажи, что ты любишь меня, — повторил я, не поднимая глаз.

Она задержала дыхание и сказала именно так, как я хотел услышать. Уверенно. Убедительно.

— Я люблю тебя, Алан.

Сердце отмеряло удар и замерло, словно ни одна женщина никогда не говорила мне этого раньше. Никогда.

Я поцеловал её влажные складочки. Встал. И чуть отступил, встретившись с ней взглядом.

— Ты потрясающая на вкус, — сказал я, наблюдая за ней. Она вжалась в стену, всё так же держа руки над головой и посмотрела на меня выжидающе. — Я тоже люблю тебя, крольчонок, — взял я её лицо в свои руки.

Поцеловал.

Поднял её на руки и отнёс в спальню.

В свою спальню.

Я никак не мог оторваться от её жадных губ, пока не опустил на кровать. На разбросанные розовые лепестки.

Пока я зажигал свечи, Ника отползла к спинке кровати, сняла платье и бельё, упала на подушки. Её тонкая фарфоровая кожа на тёмных простынях светилась молодостью, вожделением и гормонами.

 Я встал у кровати оттягивая этот момент и прислушиваясь к своим ощущениям. Это было потрясающее зрелище: стройные ноги, изящные изгибы, нежный пушок белоснежной кожи, выпуклость лобка — всё это вызывало во мне только одно желание, как и прошлый раз. Одно — обладать ею. Ладно, полтора. Ещё я немного хотел любить её до конца своей жизни. Но где был я, где она, а где конец всего этого. Всё, что я знал о нас сейчас: она моя. И я покажу ей, насколько.

Я разделся и опустился рядом с ней.

И то, что было потом, не было просто объятиями. Это было слияние, поглощение, покорение. Эмансипация.

Наши тела обжигали, полировали, запоминали друг друга в тусклом свете спальни, в хриплом вокале шансона, что ещё звучал из кухни. Но как голодный зверь я хотел погрузиться в её тело, чувствовать её влажную обнажённую кожу, запутавшуюся в моих простынях, и ощутить, как её девственно упругое лоно сожмёт мой член.

Её бёдра обхватили мою талию. Запах её духов и кожи смешались, вторгаясь в мой разум и вызывая в нём адский плотский голод. Я прижал её к себе и сел на колени, едва справляясь с дыханием.

— Медленно. Мы пойдём очень медленно. Я не хочу, чтобы завтра тебе было больно. И сегодня тоже.

— А кровь, будет кровь? — разволновалась она, боясь испачкать простыни.

— Крови не будет. Доверься мне. Будет немного неприятно, но терпимо. Готова?

— Да, — смотрела она на меня широко раскрытыми и немного дикими глазами. И один выглядел совсем зелёным, а другой почти синим. Он них невозможно было отвести взгляд. И я терял драгоценные секунды, утопая в таинственных оттенках. Но вряд ли когда-нибудь в своей жизни я ещё был так очарован.

Я перенёс свой вес на неё. И наклонился ближе.

— Подожди, — остановилась она. Немного приподнялась, взлохматила мои волосы, чтобы пряди падали на лоб. — Мне нравится, когда они выглядят так и касаются меня.