Дети Исана (СИ) - Кхампхун Бунтхави - Страница 17

Вьетнамец сидел на корточках рядом со своей женой и хлебал суп, держа миску в левой руке, а правой споро отправляя палочками рис из супа в рот. Стол терялся в сумраке, но мальчикам показалось, что на нем стоит большое блюдо вроде тех, на которых обычно сушится мелкая рыба. Вьетнамка ела и что-то говорила на своем языке, а Кун смотрел на нее и глотал слюнки. Женщина сняла нагар с горевшего светильника, и в комнате стало светлее. Кун рассмотрел подростка, сидевшего на полу и стругающего дощечки. Тот утер пот с лица и шеи краем накинутого на плечи пха кхау ма, а затем перевернул лежащую рядом корзинку и приладил дощечки у полукруглого днища. Получилась корзина на ножках — крабунг.

Тут Тян Ди вдруг заорал: «А-а-а-афигеть!» Кун не успел опомниться, как приятель схватил его за руку и бросился наутек. Вслед раздался громкий окрик девушки. Кун прибавил ходу. Когда мальчишки добежали до дома, Тян Ди расхохотался. Оказалось, что когда молодая вьетнамка потянулась достать что-то с верхней полки, шаровары соскочили до щиколоток, оголив причинное место, тогда мальчик и вскрикнул.

Груди молодой девушки, похожие на мелкие плоды кокоса, он тоже разглядел.

— Ты все рассмотрел? — спросил Кун.

— Все-все, от пупка до пят, — ответил Тян Ди.

Вернувшись домой, Кун рассказал отцу об их с Тян Ди похождениях. Мужчина слушал и посмеивался. После рассказа он попросил сына походить ему по спине, чтобы размять поясницу. Потом они учили таблицу умножения. Повторяя за отцом, Кун раздумывал о том, не стоит ли все же рассказать о затее со сбором шеллака.

На следующий день друзья запаслись свертками с рисом и пошли в школу. На утренней линейке учитель объявил, что сегодня — последний день недели, поэтому ученики помогают друг другу делать уборку в школе и храме до полуденной перемены, а после полудня проведут короткое собрание, затем всех отпустят домой. Первоклассникам и ребятам из подготовительной группы поручалось собирать сухие банановые листья и носить их к костру у забора. Как только учитель отвернулся, Тян Ди повел приятеля к отхожему месту. Сперва они шли по мосту, а потом Тян Ди предложил спрыгнуть вниз.

Торопливо продираясь сквозь заросли бамбука и китайского финика[54], мальчишки наконец добрались до полянки, откуда направились в сторону Соколиного холма. Тян Ди заметил, что свертки с едой надо бы попрочнее увязать с дощечками для письма, чтобы их ненароком не обронить — путь предстоит неблизкий. Кун послушался приятеля, снял рубашку, сложил в нее сверток с рисом и дощечку для письма, завязал узлом и понес в руках. Мальчишки то шли, то бежали.

Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Чернокрылая йора — маленькая птичка с перышками нежно-желтого цвета размером с лайм — сидела на кустарнике и чирикала «и-тю, и-тю», а потом пролетела у друзей прямо перед носом. Под деревом кхой лежал старый буйвол и что-то вяло пережевывал. Тян Ди подбежал к нему, со всей силы ударил животное по крупу и сказал: — Если тебе нечего жрать, то подыхал бы уже побыстрее! Мы тогда пустим тебя на лап и вкусно поедим!

Буйвол даже не удостоил Тян Ди взглядом, продолжая свое занятие. Ребята миновали Соколиный холм и дошли до поляны, где росло с десяток дождевых деревьев. Тян Ди сказал, что это место лучше обойти стороной, поскольку с этих деревьев шеллак снимает старик Ка, который живет недалеко от храма.

При упоминании этого имени Кун вздрогнул. Отец однажды рассказывал, что дядя Ка ни с кем не водит дружбы, уже десять лет не стриг волосы и сведущ в тайных науках[55]. А еще он храбрый и неуязвимый в сражениях. Ка учился у одного ачарьи[56] в школе Луанг Прабанга[57]. Возвращаясь домой вместе с другими учениками, он с кем-то из них не поладил. Противники обнажили мечи и рубились с полудня до вечера, но ни один даже царапины не получил.

— Ты знаешь, что такое шеллак? — спросил Тян Ди у Куна, подойдя к одному из деревьев.

— Знаю. Видел, отец его как-то толок, чтобы прикрепить ручку к тесаку…

— Вот именно. Шеллак получают из кусочков смолы, она падает с веток дождевых деревьев.

Тян Ди то наклонялся, то задирал голову вверх, удаляясь все дальше от друга. Кун нагнулся поискать смолу поддеревом, но ничего не нашел. Посмотрев наверх, он и там ничего не заметил. Кун вообще ни разу не видел, как смола свисает с веток. Тут Тян Ди подозвал друга к одному из дальних деревьев, беспорядочно облепленному наплывами смолы величиной с большой палец.

— Обычно дядя Ка обрубает ветки, чтобы собрать смолу. Куда же он подевался? — спросил Тян Ди.

Кун никогда не видел разом столько смолы. Он приподнял ветку и показал другу крупное округлое образование бордового цвета размером с кып, которое покрывало ветку словно чехол, вылепленный из пчелиного воска.

— Вот это свежий шеллак, — сказал Тян Ди, заслоняясь рукой от солнца и осматриваясь, нет ли где хозяина деревьев.

С дерева упал комок смолы, и Куну захотелось узнать, что внутри. Подняв его с земли и раздавив в руках, мальчик разглядел копошившихся на сломе темно-красных насекомых, мелких, как куриная вошь. Кун отщипнул маленький кусочек и растер его по ладони, на коже остались красные следы. Стало ясно, что шеллак красный, но отчего, мальчик так и не понял. И тут вдруг послышался окрик: — Стойте-стойте! Это чьи огольцы таскают мою смолу?!

— Это мы с Куном пришли собрать опавший шеллак, дядя! — сказал Тян Ди и виновато захихикал.

Хоть старик и не отличался большим ростом, пусть глаза его и помутнели от прожитых лет, но резкий голос Ка напустил на детей страху. Ноги старика в набедренной повязке, покрытые от колен до бедер татуировками, еще больше напугали мальчиков.

Кун как на духу рассказал, зачем им смола. Ка посмеялся и похвалил ребят: дескать, они молодцы, знают, как заработать деньги на нужные им вещи. Затем старик сказал, что даст каждому по пять половинок кокосового ореха, в которые они могут собрать свежий шеллак. Три бата за половинку — как раз хватит на новые брюки. Однако за это ребята должны помочь Ка собрать с деревьев всю смолу.

— Поешьте сначала, а потом примемся за работу, — сказал старик.

Тян Ди от от радости, что все получается, обхватил себя руками. Мальчики сняли и аккуратно сложили школьные брюки и достали припасенные свертки. Кун с аппетитом накинулся на клейкий рис вприкуску с половинкой вареного яйца и падэком, а Тян Ди ел поджаренную соленую рыбу. Уплетая свой обед, ребята не переставали задавать вопросы.

— А для чего нужна эта смола? Мой отец как-то толок ее в порошок, рукоятку от тесака чинил… — спросил Кун.

— Она клеит, если нагреть. Можно и у ножа, и у тесака рукоять проклеить — что угодно, ведь из смолы делают сургуч. Кстати, он необходим на почте. Когда я жил в Луанг Прабанге, то отправлял матери вискозу. Ее клали в коробку и запечатывали сургучом. А еще шеллаком можно красить хлопок или шелк: сколько хочешь стирай — не полиняет и не выцветет. К нам каждый год за шеллаком приезжают торговцы из Кората.

— А отчего смола такая красная? — спросил Тян Ди.

— Она вбирает в себя соки из коры дерева. Красное дерево и комбретум[58] тоже вырабатывают шеллак, но в нашей деревне выращивают только дождевые деревья.

— А вот эти кусочки?.. — Кун поднял другой отвалившийся потек и показал старику.

— Это останки лаковых червецов, засохших в смоле…

Кун понюхал комочек, подумав про себя, что этот слабый запах похож на запах сырого белка, как у свежих куриных яиц.

— А почему вы не стрижете волосы? Почему отпустили их до самой спины? — спросил Кун.

— Уй! Наш ачарья не разрешал нам стричься.

— А в чем вы мастер?

— Да во всем! Меня ни ножи, ни пистолеты не остановят. Я ничего не боюсь! — со смехом ответил Ка, обнажив свои синюшные десны, точь-в-точь как у монаха Кена.