15 лет и 5 минут нового года (СИ) - Горышина Ольга - Страница 9

— Ешь суп, пока не остыл, — я сдалась, сдулась. Продолжать бессмысленный разговор, только нервы трепать, а мне еще на работу сегодня, три клиентки. — Мне еще с собакой гулять. У тебя есть температура?

— Не мерил…

— А что делал до обеда?

— Пытался тролля починить…

— Кого? — сердце больше не билось. — Какого тролля?

Игорь пожал плечами. Или вздрогнул? Его знобит? И меня тоже — от нехорошего предчувствия…

— Твоего, какого ещё? Ну, я его сломал. Или он от старости развалился. Чего ты его столько лет хранила? Ну, теперь точно на помойку…

Чего я молчала? Черт из табакерки! Ты его, дурак, выпустил. Теперь вся жизнь к черту… Сейчас выдам такое — подумает еще, что у меня жар. А меня наоборот в холодный пот бросило!

— Чего ты туда полез!

И на верхнюю полку, и в мою жизнь тоже! За что…

— Скучно было, — выдал таким же скучающим голосом, раскаяния ни на грамм! — Уснуть не смог. Ключей ты мне не оставила. За ноутом в машину не сходить… А на телефоне только пошопиться смог… Нового тролля не нашел. И солдатика нормального нет. Только щелкунчики всякие. Хочешь щелкунчика под елку?

— У меня елки нет.

— Даже искусственной? Куплю с елкой.

— Игорь, достал со своим куплю! Я тебе не девочка. Я сама могу все купить. Все, что мне надо. А мне в этом году совершенно ничего не надо.

Кроме одного, чтобы операция у Греты прошла нормально.

— Купишь уехал в Париж…

— Хочешь в Париж? — не понял шутки больной дурачок. — Я тоже никогда там не был.

— Вот соберусь помирать и поеду… Садись жрать!

— Малина, опять столько грубости? Откуда? Откуда это все взялось. Ведь не было…

Смотрит, не моргая. Вдруг заморгал. И нос наморщил. Сейчас чихнет… Чихнул!

— Будь здоров! И стаж работы в сфере услуг у меня будь здоров, — перекрыла я его очередное «спасибо». — Дает о себе знать. Да ты меня и не знаешь. Откуда? Ты без году неделю со мной встречаешься. Ну, в общем подсчете месяц… Если все твои наезды сложить… — все продавливала я рукой стол.

Сейчас продавлю и рухну вместе со столом. И меня засыплет всей этой жратвой. Хороший такой курганчик получится. Аппетитненький!

— И отсюда все эти твои наезды? Ты меня вообще-то никогда не просила остаться или приехать. А остался сам, ты меня гонишь. Ты меня совсем не любишь?

— Чего?

У него сорок температура? Точно! Даже не спросить — заболел? Ведь действительно заболел. Не к ночи этот вирус будет упомянут! Но я пока здорова, чтобы в любви ему признаваться! Накося, зажри свой вопрос солянкой. У тебя там в башке сборная солянка из всех девиц, от которых ты любви ищешь! Вечно… Недолюбленный ребенок, блин!

— У меня, знаешь ли, любилка не выросла. Щеночек сукой оказался.

— Ох, Малина… — Знаменев снова навалился на стену. — Ты себе температуру померь, а не мне! Может, тебе на работу сегодня лучше не ходить? А то перезаражаешь своей злостью всех баб района, их мужики меня потом проклянут…

— Сейчас я тебя прокляну! Солянку холодной есть невозможно!

— Так погрей! — в голосе не приказ, а скорее раздражение. — Или предлагаешь мне из пластика есть?

Барина обидели! Хотелось сказать — разогревай сам! Хоть что-то же ты должен помнить из того, чему тебя учили в детстве. Потом вспомнила, что он вообще-то заразный. Пусть к еде руками не прикасается. К той, которую помыть нельзя. Хотя, может, тут все на стол составлял не он, а курьер. И в холодильник тоже. Барин должен жить по-барски! А не как мы, по-бабьи, все сами, сами, хоть и без усов.

— Иди…

Я не сказала, куда именно — я же не имею права при нем ругаться матом!

— В кровать…

Правды его тонкая душа не выдержит!

— Ляг… Я принесу тебе обед в постель… — говорила я ужасно томным голосом. И все из-за маски. — Я же не могу в маске есть!

— Ты ко мне вообще, что ли, не подойдешь? — как-то совсем растерялся мой больной постоялец. — Даже в маске?

— Иди в постель! — проговорила я так быстро, точно в последнем слове было всего три буквы.

Ну так слова-то почти однокоренные… Именно этим местом вы нас в постель и укладываете! Только почему наш женский мир вокруг него вертится?!

Почти двадцать лет назад я так же растерянно смотрела на пакет с фруктами, как сейчас на стол, заваленный продуктами, которые я не ем. Не заметила, как выдала это вслух.

— Не переживай, я все съем… Выкидывать ничего не придётся. Если ты за это переживаешь.

Обернулась к кровати — жаль, что еще без поварешки.

— Я сестре отнесу. У нее все сожрут. Мальчики…

— Выгоняешь?

Игорь взбил себе подушку и, как примерный больной, укрыл ноги одеялом. Или его, как и меня, раздражали розовые носки.

— Игорь, тебя не ждут разве?

— Дела? — перебил он меня с многозначительным воспаленным взглядом, в котором все равно читалось полное понимание подтекста моего вопроса. — Я поработаю на удаленке. Все равно не могу ни с кем лично встречаться.

— Слушай! — я чуть на горящую конфорку вместе с кастрюлей не села. — А где я спать должна? С собакой на подстилке?

— Заказать надувной матрас? Для меня…

Я не стала отвечать.

— Малина, ну что, в однушках не болеют, что ли?

— От безвыходности положения. А тут выход есть: входная дверь. Ты не умираешь. Температура не под сорок. Вызови такси. Через пару дней заберешь машину. Никто ее не угонит.

Ну, его старую бэху угнали в итоге… Но родители на следующий же день купили сыну новую. Правда, белую. И теперь этому цвету Игорь не изменяет. Он только мне изменяет. И всем своим женщинам без исключения.

— А как же говорят, и в горе, и в радости?

— Кто говорит? — напряглась я не на шутку и отвернулась, чтобы помешать суп.

Мою душу уже перемешали и перевернули, точно омлет. Дно, увы, успело подгореть, вот и горчит во рту от обиды. Или желчи, которая против воли так и капает с моего языка. И у Игорька заметно подгорело, раз завел песню о главном — ну почему он уехать не хочет? Может, у него маленький ребенок дома? Может, так прямо и спросить?

— Не про нас говорят…

— Да? Типа, радости я никогда тебе не приносил. Так, что ли?

Я не обернулась.

— Ну так пару дней в горе за пятнадцать-то лет слабо меня вынести?

— За девятнадцать. Мы столько с тобой знакомы. Вечность. И вечность ты что-то не договариваешь.

— Чего я не договариваю-то? Могу уехать, если тебе со мной настолько противно.

— Мне с тобой тесно!

Я выключила газ и повернулась с кастрюлькой и подставкой, чтобы найти на столе свободным хоть жалкий уголочек.

— Ты же ко мне не поедешь? Тебе час до работы добираться. А на такси, наверное, еще дольше. Но если возьмешь выходной, то пожалуйста.

— Это правда?

Вырвалось у меня, потому что вдруг подумалось, что он предлагает ехать к нему только потому, что уверен, что я точно откажусь. Все просчитано.

— Что ты до сих пор не женат? — дополнила вопрос из-за его вопросительного взгляда.

— Я шесть лет в разводе.

— И шести лет тебе не хватило новую жену найти? Или никак не выбрать из такого количества претенденток?

Он вжался затылком в стену, к которой был придвинут диван. Если бы я не знала, что его волосы чистые, испугалась бы за обои.

— Я уже там был. Радости никакой, одно горе. Ты же тоже никого не нашла… И судя по тому, какой срач Лешка развел на твоей стене, пока ты его не блоканула, это была не его идея расстаться.

— А тебе не надоело читать мой Вконтакт?

— Нет, он у меня отдельной вкладкой всегда открыт.

— Какого черта, Знаменев! Я котиков не пощу!

— Ты постишь собачек… — и улыбнулся, как настоящий преданный песик. — Малина, ну ты единственная женщина, которая мне не надоела.

— Я должна возгордиться, что ли? По твоему мнению! Или хотению! Или объяснить тебе, что просто нужно чаще встречаться, чтобы тошнить друг от друга начало…