Тихий маленький город (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann" - Страница 28

– Понимаю, – я даже вздыхать не стала. – Сколько?

Мы сошлись на пяти тысячах рублей за пятнадцать страниц из дневника по выбору самой Клары Гургеновны. Приехать за текстом мне предстояло через три дня.

По части книжных магазинов областной центр моих ожиданий не обманул. Здесь нашлась даже целая лавка географических карт и атласов, где я за умеренные деньги приобрела сборник подробных карт всей области. В машине раскрыла его на странице Кирилловского района и карандашом обвела границу по ручью, берегу Волги и далее так, как вёл пальцем участковый. Приличный кусок получился.

Ладно, что делаем дальше? Половина первого, обеденное время…

А позвоню-ка я майору Егорову, может, и пообедаем вместе, и поговорим. Мне ведь есть, о чём ему рассказать, так? Правда, значительная часть истории – это не то, что будешь рассказывать среди чужих ушей, но кое-что можно.

Егоров был на месте, моему появлению обрадовался, и обед его явно манил.

Мы встретились в совершенно пустом подвальном ресторанчике рядом с его конторой, и первые минут пятнадцать оба молчали. Наконец нам принесли кофе и мороженое, и я осторожно спросила:

– Ты разговаривать уже можешь?

– Могу. Но у меня осталось… – он взглянул на часы. – Да, всего десять минут. А ты завтра работаешь?

– Нет, теперь в субботу дежурить.

– Может быть, останешься? Вот, держи, – он отцепил от связки два ключа. – Этот от нижней двери, этот – от верхней. Во дворе машину поставь вплотную к старому тополю, тогда моя тоже поместится. Я постараюсь быть как можно раньше. Всё, побежал!

И майор исчез со скоростью звука, оставив меня сидеть с открытым ртом. Я даже согласиться не успела!

За обед, кстати, он не заплатил. Но цены тут невысокие, ладно, с этим справлюсь как-нибудь. Остаётся решить, как провести время до вечера?

А вообще-то… Какого чёрта? Я два месяца только работаю и обустраиваюсь, а жить когда буду? А ведь оказалась я в одном из стариннейших, красивейших и сохраннейших российских городов. Неужели не найду, как развлечься?

И я отправилась в здешний художественный музей.

Это хорошо, что в шесть они закрывались, а то майор так и стоял бы под собственной дверью. Отличная коллекция живописи, практически безлюдно… Уже в половине шестого я вспомнила, что вроде бы в этом музее есть и несколько образцов «татьянинского фарфора», и рысью поскакала на третий этаж. Что сказать? Фарфор был потрясающий, на мой взгляд, не хуже гарднеровского: нежный рисунок, тонкий черепок, изящные формы. Можно понять Татьяну Паисьевну, которой не хотелось это всё бросать или отдавать задарма.

Наконец напольные часы в соседнем зале пробили шесть, и служительница в синем форменном жакете с извиняющейся улыбкой попросила меня на выход.

Дом майора я нашла почти сразу.

Ну, подумаешь, проехала три круга по соседним переулкам. Зато теперь точно знаю, что справа на углу есть большой супермаркет, а на параллельной улице – овощная лавка. В тихом дворе по-прежнему никого не было, я поставила машину, куда велели, вынула сумки из багажника и поднялась на второй этаж. Заглянула в холодильник (яйца, майонез, масло, кусок сыра и пельмени в морозилке) и похвалила себя за предусмотрительность.

К приходу Егорова вода для пасты кипела, а в старой чугунной сковороде тихонько булькал томатный соус с фрикадельками.

– У меня есть новости, – сообщила я слегка разомлевшему после ужина майору.

– И у меня.

– Тогда ты и начинай.

– Хорошо! – он вышел и вернулся с несколькими исписанными листами. – Значит, во-первых, про Афанасьева. Говорить нормально он так пока и не может, врачи утверждают, что это травматический шок.

– А писать?

– Писать может, что да, то да, – и он протянул мне одну из страниц.

С минуту я внимательно вглядывалась в испещрявшие её значки, пытаясь найти в них смысл. Или хотя бы связный текст. Или хоть направление, откуда и куда писали, чёрт возьми! Потом со вздохом вернула листок Егорову.

– Надо так понимать, что начальника полиции в Кириллове больше нету?

– Ну, официально ещё ничего не решено, но руководство областного ГУВД уже посматривает по сторонам, кого назначить на его место.

– Получается, от него мы не узнаем, что же происходило в церкви, кто его пырнул, и почему. И как он оказался в больничном подвале.

– Не узнаем, – кивнул майор. – Зато – это во-вторых – оперативники побывали в церковном архиве, и вот тут сведений много. Мы знаем, отчего в ту церковь так легко приманили сущность из иного плана реальности. Дело в том, что в девятьсот восемнадцатом году тамошнего священника убили прямо у алтаря.

– Вот как? Мне рассказывали, что до девяностых годов в помещениях чуть ли не картошку хранили, – медленно проговорила я. – Но об убийстве я не слышала. Но ведь её же заново освятили?

Егоров развёл руками.

– Видимо, что-то пошло не так. Тут есть ещё одна деталь: убитый священник был сыном интересующего тебя купца. До пострижения он носил фамилию Бухвостов.

– Ох, как заплелось!..

– Вот именно.

– А за кого Татьяна Паисьевна вышла замуж, мы знаем? – задала я чрезвычайно волновавший меня вопрос. – И были ли в этом браке дети?

– Знаем. И были, – коварно улыбнулся мой визави. – Но теперь твоя очередь рассказывать. Откуда вообще ты получила информацию о Татьяне?

Коротко я рассказала обо всём, что удалось обнаружить в городском архиве. Ну, почти обо всём: сведения об участке земли, купленном когда-то купцом Бухвостовым, я пока утаила. Была, была у меня одна идея, и она объясняла, как минимум, одно убийство… но пока не имелось никаких доказательств, что я права.

– Ну вот, а копии дневников – частичные, несколько страниц – я получу через три дня. А ещё… – набрав в грудь побольше воздуха, я зажмурилась. – Ещё, кажется, я уничтожила жруна.

Честно говоря, ждала взрыва. Но было тихо, и я рискнула приоткрыть один глаз.

Майор сидел напротив и рассматривал меня с интересом.

– Ну? – спросил он, наконец. – А дальше-то? Чем, как, когда, при каких обстоятельствах?

В свою очередь поднявшись, я принесла ножны и холщовый мешочек с порошком. Положила на стол и стала описывать свои действия и впечатления: поиск по воде и серебру, предмет-проводник, радужную плёнку и прорванную в ней дыру в никуда…

– Можно посмотреть? – после долгого молчания спросил Егоров.

Я отдала ему мешочек с травой; он развязал, достал щепотку и долго перетирал в пальцах, потом осторожно понюхал.

– Грамотно подобран состав, – прозвучало неожиданное резюме. – А тут что? Атам?[2]

– Нет, что ты? Просто особый нож. С серебряной оковкой лезвия. Ты говорил, что серебра эти… твари не боятся, но всё равно другого подходящего ножа у меня нет, только хозяйственные.

– И откуда у тебя всё это?

– Агния Николаевна оставила мне в наследство не только дом, но и всё, что в нём. Ты ж понимаешь, мебель – совсем не самое ценное, что там есть.

– Да уж, догадываюсь.

Он откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и сидел, разглядывая меня, словно… словно зверушку в зоопарке!

Вскинув подбородок, я убрала нож в чехол, тщательно застегнула кнопку, затянула завязки мешочка и убрала всё в сумку. Потом подошла к раковине и стала мыть посуду.

– Брось, – прозвучало за спиной. – Брось, Стася, завтра придёт Клавдия Петровна убираться, и помоет. Мы с тобой не договорили.

– А что тут договаривать? – я закрыла кран, вытерла руки и, тщательно расправив складки, повесила на место полотенце. – Ты в курсе событий, а я, пожалуй, поеду домой. Поздно уже.

Ну да, это была чистой воды провокация. И, надо сказать, одна из самых удачных: я не успела договорить, как Егоров оказался за моей спиной, обхватил руками и вызвал обвал мурашек по хребту, прошептав в самое ухо: