Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 29

Лада растерялась от внезапного к себе интереса, на языке вертелся совет промывать волосы живой водой, но тут в дом вошел Проша.

— Беляш в конюшне, накормлен-напоен, Колобок с ним остался. Говорит — не любит в избы заходить. Воспоминания детства у него травмирующие, — Проша стянул с себя рубашку и обратился к Марьяше. — Хозяюшка, нет ли у тебя нитки с иголкой? Зашить прореху надо.

Лада понимающе посмотрела на расплывшуюся в глупой улыбке Марьяшу. Сама она к виду полуголого богатыря более-менее привыкла, но внезапное появление всех этих кубиков и мускулов и на нее действовало отупляюще.

— Нитка с иголкой есть? — терпеливо повторил Проша.

— А, да, сейчас, я сама зашью, — Марьяша взяла у него рубашку, медленно пошла в соседнюю комнату, периодически оглядываясь. — Вы садитесь, располагайтесь, — донеслось оттуда. — Кушайте на здоровье.

— То Волчица, то дочь воеводы, — перечисляла Лада, накалывая хрустящий огурчик, — ты, Волк, популярен.

— Я же не виноват, что неотразим, — Волк придвинул к себе тарелку с салом. — Да и вообще, кто старое помянет, как там дальше, Проша?

— Береги платье снову, а честь смолоду, — ответил богатырь. — Коли ухаживал ты за Марьяшей, то и женись.

— Мудрая мысль, — крикнула Марьяша.

— Да не ухаживал я! — рассердился Волк.

— А кто мне песни пел под луной? — спросила из соседней комнаты девушка.

— Я волк, это у меня в крови — на луну выть.

— Да, поешь ты так себе, — подтвердила Марьяша. Она вышла, протянула рубашку Проше. — Готово.

Богатырь надел рубашку, повернулся. На месте дыры теперь выгибал шею красный вышитый петушок.

— Дивная работа, спасибо, — Проша отвесил девице поклон. — И за хлебосольность благодарю.

— Кабы знала я, что гости пожалуют, то уж напекла бы пирогов, а так — чем Бог послал, — хозяйка заплела волосы в косичку и теперь смущенно теребила ее кончик.

— Я Прохор, — решил представиться богатырь. — Родом из Сосняков, что под Крысоградом.

— Скажи, Марьяша, — перебила их светскую беседу Лада. — Я тут, конечно, проездом, но пару деревень видела. Вот в Болотошках, к примеру, даже толковых заборов нет, низенькие плетни, да и все. А вы тут живете как на войне — частокол, охрана, часовые. Почему не переберетесь в более мирное место?

— Потому что, царевна, мы не ссыкуны какие-нибудь, — степенно ответила девушка. — Что в тех Болотошках? Клюква да жабы. А у нас что ни день, то подвиг.

Волк хитро глянул на Прошу — богатырь подался вперед, глаза его загорелись.

— А помнишь, Марьяша, как упыри со старого погоста полезли? — невинно спросил оборотень.

— О, было дело! — хозяйка уселась за стол, подперла щеку рукой. — Ночь стояла лунная, вот как сейчас…

Лада быстро потеряла интерес к истории, и так было понятно, что наши победили. От сытной еды ее сморило, глаза сами закрывались.

Марьяша устроила царевну на ночлег в своей спальне, Волка выгнала в конюшню. Засыпая, Лада слышала шепот из соседней комнаты: Проша рассказывал о драке с троллем, а Марьяша тихо охала и восхищалась.

***

Утром Лада потянулась, наслаждаясь ощущением отдохнувшего тела, открыла глаза. За окном рассвело, в соседней комнате послышались шаги, смех Марьяши. Девушка приподнялась в кровати и вздрогнула от неожиданности, увидев Волка. Он сидел на сундуке у стены и не отрывал от нее взгляд.

— Ты сам понимаешь, что ведешь себя как маньяк?

— Да, — кивнул Волк. — Но мне спокойнее, когда я тебя вижу.

— Боишься, что украдут последнюю царевну в трех шагах от свободы? — поняла Лада. — Не бойся, расколдуем мы Ивана, снимем твой ошейник.

— А потом?

— А что потом? — пожала плечами Лада. — Потом я получу награду, надеюсь, Ваня жаться не станет, и отправлюсь домой.

Волк отвел глаза.

— Спасибо за живую воду, кстати, — улыбнулась девушка. — Хотя меня немного совесть мучает, что не слишком целесообразно мы с ней обошлись.

Послышался далекий гусиный галдёж, и Лада поморщилась.

— Что с гусями будем делать, Волк?

— У Марьяши есть план. Не сказать, чтобы я от него в восторге…

Марьяша встретила царевну в полном облачении: высокие сапоги, серые бриджи, поверх белой рубахи кожаная жилетка. Девушка уложила косу вокруг головы, подпоясалась широким ремнем, повесила на пояс ножны с коротким мечом.

— Доброе утро, царевна, — поклонилась она. — Завтрак на столе. Оладушек я напекла, если не побрезгуешь.

— Шутишь? — удивилась Лада. — Спасибо большое! — Она схватила еще горячий блинчик, откусила, зажмурив от удовольствия глаза. — Потрясающе! Точно как моя бабушка готовила!

Марьяша расплылась в довольной улыбке:

— Волнуюсь я, не каждый день особ царской крови в гостях принимаю. Вот, помню, когда-то царевич Елисей через Дубравки проезжал, так намучились мы с ним — то пол холодный, то баня горячая, то вилка с тремя зубцами, а надо ему четыре.

— Когда это Елисей тут был? — нахмурился Волк.

— Да года три прошло, — задумалась Марьяша, — а то и поболе. А умывальню, царевна, уж не обессудь, я опосля организую. До бани надо через двор идти, а гуси недалече расселись, опасно это может быть. Так что сперва с птицами разберемся. Кто знает, что им тут понадобилось, бывало, что и скот воровали, и детей уносили, да и летели они, вроде как, за вами следом.

— Ты тут подожди, — сказал Волк Ладе. — Из дому не высовывайся.

— Чего это? — возмутилась девушка. — Дайте мне какую-нибудь палку, я тоже поучаствую.

Марьяша посмотрела на нее с жалостью, переключилась на Волка.

— Повторим еще раз. Мы с Прошей будем сетями орудовать. Лучники под навесом стали. Я им строго-настрого наказала стрелять птиц на подлете, а во двор луки даже не поворачивать, чтоб тебя, Серый, не зацепить. Ну а ты отработаешь долг натурой. Будем ловить гусей на живца.

Волк вышел в вытоптанный двор, стал посредине, широко расставив ноги. Колобок выкатился из конюшни, направился к оборотню.

— Прячься, булка, — сказал тот. — Тут может быть опасно.

— Опасность — мое второе имя.

Колобок прокатился вокруг Волка, оценивая диспозицию. Под навесом укрылось с десяток лучников, Проша вместе с Марьяшей прятались под козырьком крыльца, разворачивая сети.

Лада с замиранием сердца следила из окошка. Ее внимание привлекло дерево за частоколом, серое, будто обтянутое мешковиной. Девушка близоруко прищурилась: стая гусей-лебедей облепила толстые ветки, выжидая непонятно чего.

— Гуси-гуси! — гаркнул Волк.

От дерева донеслось неуверенное «га-га-га».

— Есть хотите? — он сунул руку в карман и высыпал на землю крошки, глумливо улыбаясь.

Дерево зашаталось, зашелестело, пригнулось, будто от сильного ветра, и стая гусей сорвалась к деревне. Серые птицы, каждая размером с ягненка, показались Ладе настоящими машинами для убийства: обтекаемые тушки, широкие крылья, черные глазки-бусинки безо всяких эмоций. Вожак с белой грудкой разинул красный клюв, короткий крик — и гуси выстроились в ровный клин. Птицы заложили вираж вокруг Дубравок и спикировали на Волка, который кувыркнулся, обрастая мохнатой шерстью.

Лада вскочила, побежала на крыльцо. Птицы вились вокруг оборотня, норовя ущипнуть, клюнуть, тянули к нему красные плоские клювы. А Серый крутился на месте, как вихрь. Острые клыки громко клацали, крепкие лапы оставляли бороздки от когтей. Волк перехватил одного гуся в полете, сжал серую шею, тряхнул головой — безжизненная тушка отлетела в сторону. Лада застыла. Она впервые увидела звериную сущность оборотня. Нет, конечно, он превращался в животное и раньше, но скорее для того, чтобы согреть ей ноги на привале. Сейчас у нее язык бы не повернулся назвать его собачкой — дикий опасный хищник. Кожаный ошейник смотрелся на нем как нечто инородное.

Колобок прыгал рядом, тараня птиц ядром. Один гусь ущипнул Колобка за бок и тут же вытаращил глаза, захрипел. Он отлетел на пару метров, плюхнулся оземь, загребая землю красными перепончатыми лапами.