Пушистая Катастрофа - Огинская Купава - Страница 9
- Предыдущая
- 9/13
- Следующая
Комната Хельму разительно отличалась от комнаты Эдит. Никаких персиковых шелковых обоев или светлых деревянных панелей, никакого кружева, никаких атласных лент и цветочного рисунка.
Все темное, однотонное, неуютное до жути. Не спальня…
– И правда логово, – пробормотала я себе под нос, с опаской входя внутрь.
Ночного зрения мне было достаточно, и я могла бы не включать свет, но я его все равно включила. Надеялась, что хотя бы освещение немного раскрасит эту унылую атмосферу.
Чуда не произошло. Комната оставалась все такой же неуютной, просто теперь я лучше ее видела. Задерживаться здесь дольше необходимого мне совсем не хотелось.
Обойдя кровать, я подкралась к большому шкафу и на мгновение замерла перед ним. Было ощущение, будто из темного нутра на меня выскочит волк, как только я открою дверцы.
Глупость же! Я видела, как он уезжал, и не слышала, чтобы возвращался. И зачем ему сидеть в шкафу?
Я понимала все это, но дверцу потянула с опаской, готовая в любой момент отскочить и сбежать. Слишком сильным был запах хищника в этой комнате, нервы просто сдавали.
Из шкафа на меня ожидаемо никто не выпрыгнул.
Подбодрив себя жалким хихиканьем, я начала перебирать рубашки Хельму. Выбирала самую удобную и приятную на ощупь… раз уж была такая возможность. Прошлая моя рубаха, которая все еще валялась в ванной, была из какой-то грубой ткани и царапала кожу.
Рубашку я выбрала быстро.
Моя новая одежка на ощупь была гладкой, льнула к телу как вторая кожа и едва ощущалась.
Я обворовала целого оборотня и чувствовала себя замечательно. Пригладив на боках свое новое приобретение, нащупала пальцами странную выпуклость – вышитые на ткани инициалы переплетались между собой в причудливый рисунок. Хельму, наверное, носил их где-то под ребрами, у меня же они оказались на бедре.
Помеченная рубашка мне сразу же разонравилась, но, перещупав еще три, я пришла к неутешительному выводу: они все тут такие.
Вдруг повезет, подумала я и взялась за проверку всего волчьего гардероба.
За этим ответственным занятием меня и настигло зловещее покашливание.
– Не припомню, чтобы у меня была назначена встреча этой ночью, – холодно сообщил Хельму.
Окна его спальни не выходили на улицу, я не могла услышать, как он вернулся, но поняла это слишком поздно.
Была беспечна и теперь рисковала лишиться хвоста.
В лучшем случае только хвоста.
Зажмурившись и бессознательно скомкав в пальцах рубашку, я напряженно прислушивалась к тихому шагу приближавшегося оборотня.
– Ты меня слышишь? – позвал он.
Еще три шага – и можно бежать, прикинула я.
Пока он обходил кровать, я могла перескочить через нее, спуститься вниз, быстро перекинуться и спрятаться, оставив заднюю дверь открытой.
И пусть волк до облысения ищет воровку, посмевшую умыкнуть его рубашку. Только рубашку, потому что поживиться блестяшками я не успела.
У Хельму были чудесные запонки, и, судя по тому, как часто он их менял, запонок было много, пропажу нескольких комплектов он бы и не заметил. А мне сокровищницу пополнять нужно было.
А теперь ни сокровищницы мне, ни целой своей шубки…
Волк подошел достаточно близко.
Сейчас, поняла я и рванула к двери. Проблемы начались сразу же: я не рассчитала мягкость кровати и чуть не запуталась в стеганом покрывале – теплые пальцы скользнули по моей ноге, но сжаться на лодыжке не успели.
Хельму коротко ругнулся, я кубарем свалилась на пол, поражая саму себя, пружинисто подскочила и вывалилась в коридор, где чуть не растянулась на полу, запнувшись за порог.
Волк преследовал молча. И настиг меня на лестнице.
Я была уверена, что легко справлюсь со спуском, перепрыгивая через ступени.
Перепрыгнуть успела три, потом уже в полете была поймана за шиворот и рухнула на лестницу.
Сначала показалось, что шею медленно пилят тупым ножом, потом появилось чувство, что еще несколькими тупыми ножами тыкают мне в спину и поясницу.
Я стонала и ругалась. Ругалась сквозь слезы.
Болело все.
Но больше всего болела гордость.
– Что смотришь, волчара беззубый? – прохрипела я, когда надо мной появилось хмурое лицо Хельму. – Исчезни, чудовище. Чтоб тебя кто-нибудь так же приласкал, как ты меня только что.
– Кто ты такая? – спокойно спросил он, не предпринимая попыток помочь мне подняться.
– У-у-у…
Свет в коридоре резко вспыхнул, ударив по глазам, и я застонала еще жалобнее, по щекам потекли слезы, не успела ведь с ночного зрения на обычное перейти. Хельму рядом глухо ругался, массируя пальцами зажмуренные веки, ему тоже досталось, и от этого я испытала мстительное удовольствие.
Быстрая дробь маленьких босых ножек на втором этаже несла с собой огромные проблемы, избежать которые не хватало времени.
Напуганная Эдит показалась в начале лестницы, сверху вниз глядя на нас. Несколько секунд ошалелой тишины закончились звонким и нервным:
– Не смей обижать Анху, она хорошая!
Прикрыв глаза дрожащей рукой, я обмякла.
– Анху, – повторил волк странным голосом.
Глянув на него сквозь пальцы, я наткнулась на мрачный оценивающий взгляд, которым Хельму прошелся по мне. От макушки до израненных ног.
– Теперь вы мне расскажете, что на самом деле случилось прошлой ночью.
Сверху послышалось виноватое «ой» и душераздирающий кашель.
***
Рубашку забирать волк не стал, мои старые вещи собственноручно выкинул и вернулся в комнату Эдит с аптечкой.
Детеныш сидел на своей постели и старательно вытирал мокрые щеки. Она чувствовала себя виноватой, хотя облажалась тут именно я.
Это я была слишком беспечной, и я попалась на глаза оборотню, это меня он поймал, это я сама себя выдавала.
Но Эдит все равно плакала и просила прощения.
Ко мне, сидящей в проклятом розовом кресле, она не подходила – папа запретил.
– Ты не выглядишь удивленным, – заметила я, когда волк опустился на ковер у моих ног, поставив рядом аптечку.
– Всегда ходили слухи, что высшая нечисть от людей что-то скрывает.
– Всегда?
– Сколько я себя помню. – Он поднял на меня взгляд. – Я никогда в это не верил, но, знаешь, теперь не могу отделаться от мысли, что моя Рэйя в академии тоже была такой, как ты.
– Рэйя?
– Грозовая соколица, – пояснил он и усмехнулся. – Характер у нее был сложный. Когда я освободил ее после завершения учебы, в благодарность Рэйя чуть не выклевала мне глаз.
– Сложный, – фыркнула я. – Вот у меня характер сложный, а у Рэйи твоей он был просто поганым. Радуйся, что отделался так легко.
Хельму хмыкнул и начал обрабатывать мою левую ногу. Ощущения были ужасные. Порезы и царапины жгло от обеззараживающей жидкости, и одновременно с этим от прикосновений волка было щекотно и тепло. Кожу там, где ее касался Хельму, хотелось почесать, чтобы стряхнуть ощущения от его рук.
– Давай все-таки я сама, а?
– Сиди смирно, – велел он, не поднимая головы.
Эдит перестала плакать и теперь смотрела на нас с любопытством, даже поближе подползла.
Я улыбнулась ей всеми своими клыками, мне казалось, девочке это должно понравиться, но в ее глазах снова появились слезы, и она зашмыгала носом.
Никогда не понять мне человеческих детенышей…
– То есть ты самый настоящий боевой маг? – спросила я, искоса следя за Эдит. Смотреть на нее прямо опасалась, вдруг опять плакать начнет. – Из тех магов, которых нечисть не любит особенно сильно и которым желает всегда всего самого плохого?
– Вероятно.
– И что дальше?
– М-м-м?
– Ну, ты сидишь тут, обрабатываешь мои раны… Когда пойдешь рассказывать всем, что я в человека превращаюсь?
– Никогда. Я отдаю себе отчет в том, что с тобой сделают, если узнают правду. – Хельму серьезно посмотрел на меня. – Не думаю, что могу позволить этому случиться. Ты спасла мою дочь.
Я посмотрела на Эдит, та гипнотизировала взглядом спину волка и нервно теребила ухо своего плюшевого чудовища. Мне сложно было представить, в каком интересном состоянии должен был пребывать мастер, сотворивший это розовое жутковатое нечто, не похожее, кажется, ни на одно живое существо на всем белом свете, но детеныш почему-то утверждал, что розовый монстр с огромными ушами просто вылитая я.
- Предыдущая
- 9/13
- Следующая