Ритмы улиц (СИ) - Малышева Анастасия - Страница 45

В конце концов, во всей этой ситуации хоть кто-то должен быть счастлив. Вот только больше Андрей не чувствовал себя победителем. Нет — он казался себе рабом, которого привезли на вечную каторгу. Которую — фигуристую, с темными глазами и карими глазами — почти год назад он выбрал сам.

Обычно я любил сентябрь. Мы всегда устраивали что-то особенное, провожая бабье лето — выезжали на выходные с палатками, закатывали вечеринку, или просто снимали дом за городом. В общем — делали всё, чтобы месяц запомнился, и чтобы у нас были эмоции и силы пережить холода.

Но в этот раз всё пошло не так. У меня не было ни сил, ни желания что-то устраивать. Плюс — Олег, который всегда был со мной в такие моменты, заявил, что Сабина еще слишком маленькая для подобного отдыха, а раз жена и дочь не могут быть с ним, то и он никуда не поедет. В общем — с этими семейными одни проблемы.

Поэтому, я погряз с головой в работу. Благо Мари подкидывала нам задание за заданием — то прямой эфир, то интервью, то фотосессия. Золотцева буквально заваливала нас делами, чтобы мы просто вздохнуть не могли. Но я был не против — когда появлялась свободная минута, я начинал заниматься тем, что у меня не очень то выходило. Я думал.

За три недели, что прошли после возвращения из Праги, я пытался поговорить с Мари не меньше сотни раз. Может быть, даже чуть больше. Всё же смириться так просто с ее решением я не смог — ну не вышло. В конце концов, какого хрена?! Почему мне даже не дали права голоса?!

Однако, Золотцева весьма умело меня избегала, запираясь в кабинете или просто окружая себя людьми — что угодно, лишь бы не оставаться со мной тет-а-тет. Чаще всего рядом пасся Димон, и это с каждым разом бесило все сильней. Серьезно — иной раз мне казалось, что он всерьез увлекся рыжей. И это женатый человек, у которого еще и сын растет! Не то чтобы я был сильно лучше, но, по крайней мере, у меня не было ни штампа, ни детей. Уже хоть что-то

В общем, ситуация складывалась на редкость хреновая. И я ощущал себя самым последним придурком на планете. И как только Стас допустил меня до преподавания?

Кстати, об этом. Лето закончилось, и парочка наших педагогов вернулась на учебу. У близнецов начался пятый курс обучения, Ефим взял крупный заказ на оформление одного кафе. Поэтому с концертной деятельностью мы малость притормозили, но дел меньше от этого не стало — Я, Демид и Димон восполнили прорехи в преподавательском составе. Кот и Муха занимались со старшими группами, ну а я под свое крыло взял новичков. Это было действительно увлекательно и отнимало немало времени и сил, но я чувствовал себя значительно лучше во время уроков. Дети меня, по крайней мере, не игнорировали.

Ну, и поскольку начался учебный год — большую часть занятий перенесли на вечернее время. Для меня это тоже был плюс — домой мне категорически не хотелось. Думаю, не стоит объяснять, почему.

— Так, на сегодня это всё, — сообщил я классу в конце очередного занятия, вытирая заготовленным полотенцем пот со лба, — Вы все молодцы, завтра попробуем выучить парочку связок брейкинга. До завтра.

Дав знак мамам, которые уже поджидали за дверью, знак забирать своих чад, я потопал к стереосистеме. К тому моменту, как я всё выключил и переоделся — а заодно грамотно уклонился от флирта одной из мам (почему-то многие пытались найти свое женское счастье именно в нашей школе. И прикрывались перед этим своими детками. Нехорошо) — школа же опустела. Набросав в свою неизменную тетрадь план последующих занятий, я решил что, в принципе, уже можно идти домой.

И, видимо, так решил не я один. Потому что, закрыв класс и спустившись в холл, я понял, что еще одного ключа в ящичке не хватает. Ключа от кабинета Мари. Отлично. Стоит поторопить этого трудоголика, а то она и заночевать тут может. Только я повернулся, чтобы пойти за ней, как увидел, что Золотцева сама спускается по лестнице. И, что удивительно, одна.

Заметив меня, Маша замерла. Видимо, не ожидала, что я буду тут в такой час. Что же девочка, это чувство у нас одно на двоих.

— Привет, — чуть улыбнувшись, поднял я руку в знак приветствия.

— Здравствуй, — кивнула девушка, поправляя сумку на плече и подходя чуть ближе, — Твои занятия же закончились полчаса назад.

— Да, я задержался, решил подготовиться к завтрашнему дню, — признался я почесав затылок и усмехнулся, — Очень мило, что ты следишь за моим графиком.

— Вовсе нет, — запротестовала девушка, — А даже если и да — это ведь моя работа. Так-то мне и дела нет до того, где и как ты проводишь время.

— Эй, — я прервал торопливую речь Мари, положив руку ей на плечо, — Маш, я пошутил. Это юмор.

Девушка оборвала себя на полуслове и посмотрела на меня так, будто уже и забыла, что я здесь. Потом тряхнула головой, от чего её в кой-то веки распущенные волосы разметались по плечам густой волной и кивнула:

— Точно, шутка. Прости, я в последнее время слегка рассеянная. Плохо сплю.

— Может, тебе стоит чуть больше отдыхать? — предположил я, — Взять отпуск там, или еще что-нибудь.

Я нес всякую чушь, просто чтобы занять время и отвлечь Мари. Потому что это был первый раз за долгое время, когда мы остались наедине и просто разговаривали. И для меня это было сродни глотку воздуха. А какой дурак откажется добровольно от столь необходимого ему кислорода? Правильно — никто так не сделает.

— Я подумаю над твоим предложением, — слабо улыбнулась Маша, едва сдерживая зевок, — Но прямо сейчас я, пожалуй, пойду домой и упаду лицом в подушку.

— Тебя проводить?

В моем голосе отчетливо звучала надежда. Каждым звуком я умолял девушку не прогонять меня, а позволить просто быть рядом, еще хотя бы несколько минут.

Но Мари покачала головой:

— Не стоит. Я сама доберусь. Закроешь школу?

Я хотел было начать спорить, но Мари взглядом опросила не делать этого. И я отметил, что она действительно выглядела неважно — бледная, под глазами залегли тени. И, кажется, она слегка похудела — по крайней мере, скулы стали видны более отчетливо. Только поэтому я кивнул:

— Конечно. Маш, — всё же не выдержал я, — Мы когда-нибудь поговорим с тобой? О том, что было и о нас?

Золотцева вздохнула так, будто я её очень сильно утомил:

— Нет никаких «нас», Данчук. Есть я и есть ты. И мы — две параллельные, которые не могут — да и не должны пересекаться. И если ты снова когда-нибудь поднимешь эту тему — я уже не буду столь вежливой и просто тебя пошлю. Спокойной ночи.

Кивнув мне, Мари поудобнее перехватила сумку и, прежде чем я успел что-то сообразить, скрылась за входной дверью. Раздраженно рыкнув, я понял, что она снова сбежала от меня. За эти дни Мари стала в этом просто мастером. Иногда мне казалось, что она даже научилась передвигаться по потолку и растворяться в стенах. Потому что — как иначе она умудрялась постоянно ускользать? Вот и я не знаю.

Когда я вырубил свет и закрыл дверь — позвонила Ира. Вот кто точно был ни в чем не виноват — так это она. И поэтому мне было втройне стыдно за то, что я избегал её эти дни. Первую неделю — понятное дело, потому что многочисленным отметинам на моем теле, которые так любезно подарила мне Мари нужно было время, чтобы зажить. А после…не знаю, видимо, потому что я — придурок, который запутался и сам уже не понимал, что он хочет. Иришка была мне очень дорога — всё же год отношений. Она терпела все мои выходки и «звездные» капризы, которые порой ударяли мне в голову. Ждала меня во время моих многочисленных поездок и мастер-классов, и почти не жаловалась на это.

Она любила меня. И всё, что я должен был делать — просто дарить ей в ответ не менее сильное чувство. Но я не мог — просто не выходило. Проще всего, наверное, было не мучить ни её, ни себя, и разорвать отношения, но и это сделать не получалось. Кажется, я слабак.

Сделав этот неутешительный вывод, я вздохнул, прежде чем ответить в трубку: