Великая волшебница, вернувшаяся триста лет спустя (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 56

Места в комнате было маловато, поэтому сначала мне приходилось зорко следить, чтобы не задеть вещи или не споткнуться, но постепенно я смогла закрыть глаза и двигаться, не снося мебель.

Я почти чувствовала, как в груди разгоралось такое родное, горячее и неповторимое пламя…

— Лилиан! — донёсся с улицы мужской голос.

Танец пламени захватил меня, я кружилась по комнате, и меч стал лёгким, как пёрышко…

— Лилиан!

Огонь — он казался так близко.

— Лилиан дэрра-Рохейз! — рявкнули снаружи. — Выходи!

Замерев, я открыла глаза. Кончик меча почти касался трепыхавшейся от сквозняка шторы. Сердце торопливо стучало, мана циркулировала по разгорячённым каналам, даря чувство нереального могущества, хотя до него мне ещё далеко. Это юное тело было таким горячим и кипучим, что его эмоции — возмущение, гнев, раздражение — захлёстывали меня непривычно сильно, подавляя разум, пробуждая жажду немедленного порывисто действовать.

Словно я вновь стала девчонкой с яркой и незамутнённой палитрой чувств.

«Это определённо интересно», — со странными эмоциями я убрала меч в ножны, потому что сейчас не смогла бы продолжить тренировку из-за этого шума.

Хотя бытовало мнение, что женщины любопытнее и более склонны к сплетням, чем мужчины, этим утром толпа перед женским общежитием опровергала это утверждение. Около полусотни студентов и слушателей курсов мужского пола столпились возле ворот, а главный виновник шума с товарищами даже смогли пройти на два десятка метра вглубь женской территории, но дальше их путь застопорился ловушками, и теперь молодой граф Адольф дирра-Гиор, усилив голос магией, орал:

— Выходи! Выходи немедленно! Лилиан дэрра-Рохейз!

От испепелявшей его ярости он забыл о манерах, потерял терпение и уже покраснел. Из женского общежития выглядывали разные девушки, — почти все, — кроме так необходимой ему герцогини Лилиан.

Юноши вокруг перешёптывались и ждали развития событий, но в большинстве своём, если быть откровенными, хотели поглазеть на девушек, ведь вчера им не позволили мешать новичкам заселяться. И пусть девушки должны появиться на завтраке, соблазн узнать о них раньше других был велик.

Молодые люди были так увлечены зрелищем и очередной попыткой графа пройти дальше (прерванной вспыхнувшей огненной стеной, которая подпалила ему брови), что никто не заметил подошедшую сзади кудрявую девушку с мечом на поясе.

— Эта тварь! Как она смеет? — граф ругался, окончательно позабыв о манерах. — Бессовестная! Как у неё духу хватило высунуться?

Она встала в задних рядах и спросила низким, немного грубоватым благодаря магии голосом:

— Что у него за претензии к герцогине?

Студенты перед ней не заинтересовались этим намеренно непривлекательным голосом, но один сжалился (или захотел похвастаться своей осведомлённостью), поэтому, не оглядываясь, ответил:

— Отец графа погиб из-за экспериментов герцога дирра-Рохейза, семья Гиор объявила им кровную месть, король запретил мстить, но наследник Гиоров не может смириться с появлением наследницы Рохейзов здесь.

— Хм, — та самая наследница кивнула и, больше ничего не говоря, чтобы не привлечь ненужного внимания, развернулась и не слишком быстро, но и не слишком медленно, зашагала по направлению к сектору отдыха, где располагались таверны и академическая столовая.

С улыбкой наблюдавший за ней блондин с пронзительно синими глазами оттолкнулся от дерева, под которым прятал своё прекрасное лицо от тёплого утреннего солнышка, и быстро догнал Лилиан.

Граф продолжал кричать, чтобы она немедленно вышла к нему из общежития.

— Доброе утро, — поприветствовал её Арман-Лисар и подставил локоть, но Лилиан не взялась за него.

Она хмуро смотрела перед собой:

— Что ты можешь рассказать о графе? Какой курс? Уровень магии? Каковы его боевые навыки? Насколько обширны связи?

Её уверенная строгость, одухотворённо-серьёзное лицо в свете солнца… Сердце Армана-Лисара в очередной раз дрогнуло, он сбился с шага и несколько мгновений смотрел, как Лилиан идёт дальше, а затем догнал. В его сердце горело желание обнять её и пообещать защищать от всех проблем.

Только он не представлял, как она отреагирует на подобные нежности.

— Если хочешь, — осторожно произнёс Арман, — я могу со всем разобраться.

— Ты не знаешь ответов на мои вопросы? — Лилиан остро глянула на него, и пусть эти глаза были крупнее и в них не полыхал божественный огонь, их взгляд почти остановил его сердце.

Взгляд Варды. На этом юном, но таком решительном лице, в этом хрупком теле. Волна жара и дрожи накрыла Армана-Лисара, и он ощутил, как припекло его щёки и уши. Совершенно нелепая для его возраста реакция, и всё же она была, и его горло сдавило от переизбытка чувств. Он сглотнул и кашлянул, чтобы голос прозвучал нормально, но всё равно в нём появились сипло-чувственные ноты:

— Я не ожидал, что он так сильно жаждет мести.

Арман вглядывался в лицо Лилиан, и ему показалось, что её глаза потемнели от звуков его голоса, но он не был уверен в верности своего наблюдения.

— Слишком много людей тратят энергию на такие глупости, — голос Лилиан тоже стал ниже и чувственнее. — Я не виновата в его проблеме и не представляю для него угрозу, но некоторые настолько глупы, что готовы тратить ресурсы на ненужную суету. Так ты расскажешь, что за кровная месть и на что способен этот графчик?

Фыркнув, Арман оглянулся. Они отошли так далеко, что не только не слышали криков, но не могли уже разглядеть людей, решивших поглазеть на разборки. Один из корпусов мужского общежития закрыл собой уже половину женского.

— Ну, косвенно ты к этому причастна, — Арман с сожалением посмотрел на ладонь Лилиан, понимая, что в таком раздражении она не станет подыгрывать ему и брать его под руку, как раньше. — Бытовало мнение, что увлечённость старого герцога богами обострилась из-за того, как его дочь родилась бездарной. Ведь, согласно историческим хроникам, боги могли даровать магию.

— Пф! — Лилиан качнула головой, будто говоря, что это выдумки, и Арман-Лисар прищурил глаза.

Как житель тех времён он знал, что боги не даровали магию, они могли поделиться своей силой со жрецами, и эта сила отличалась от маны, которой управляли волшебники. Боги могли усилить магию, помочь человеку преодолеть предел возможностей своей расы, перейдя с восьмого круга на девятый. Это слияние божественной и человеческой магии давало последней качественный скачок и позволяла человеку создавать покровы с атрибутами даровавшего их бога, самыми сильными из которых были покровы драконов и фениксов. Хотя виверны тоже были хороши, и покров кракена даже на суше мог создать массу проблем противникам. Эти мысли внезапно пробудили воспоминание…

Лисару было шестнадцать, он только осваивал свой покров и по глупости схлестнулся с волшебницей Дерас с покровом кракена. На самом деле это было почти неизбежно, потому что морские все были безудержными в своей дерзости, а у Лисара не хватало навыков перевести претензии Дерас к его неопытности (как такого сопляка назначили командиром отряда?) в шутку, в итоге она изрядно его помяла. Почти удушила в своих щупальцах, заставляя признать поражение, и так поломала ему кости, что Лисар не смог принять участие в следующей стычке, в которой Варда слегка поджарила Дерас.

Потом Дерас и Лисар вместе лежали на попечении целителя, который вытягивал из их ран чужую мешающую заживлению ману. Это случилось незадолго до назначения Варды генералом, буквально последние её шаги перед получением звания, Лисар о ней ничего не знал, но с пылом юности думал, что своим участием смог бы переломить ход сражения, поэтому не удержался от насмешки:

— Леди Дерас, похоже, вам тоже не хватило опыта. — Он улыбнулся. — Но это дело наживное.

Лисар вернул ей её же слова, но от злости леди Дерас выпустила щупальца, и её жёстко скрутили целители. В тот момент, слушая ругательства Дерас и щурясь от яркого солнца, Лисар чувствовал себя отомщённым. Тогда он испытывал некоторую признательность Варде, которую в то время называли Изворотливой.