Миряне (СИ) - Порошин Влад - Страница 9

— Ты такой важный стал, — зашептал мне на ухо Иван, — вчера только с нами, с холопами, в дырявых штанах у колодца стоял, а сегодня уже ведешь себя, как дворянин.

— Что поделать, породу не пропьёшь, — усмехнулся я, — она даже у некоторых сквозь дырявые штаны пробивается.

Тут Никишка на полусогнутых притаранил две небольшие сковородки с яичницей, нарезанный ломтями душистый свежий хлеб и чай из какой-то гадости. И мне вдруг пришла шальная мысль, а может поколдовать над чаем, или что там, сейчас в кружке плещется, и сделать из этой бурды хороший ароматный кофе. Я чуть-чуть прикрыл глаза, представил, как кофе должен выглядеть, и каким должен быть на вкус. Трах-тибидох, эйн-цвейн-дрейн, и какой аромат. Ванюха с шумом пошвыргал носом и первым продегустировал необычный напиток. Я ему подмигнул, намекая, только не нужно шума, и принялся наяривать бекон с яичницей.

Хозяину «Кабаньей головы» я оставил за всё про всё вместо четырех медяшек, три. Потом, правда одну добавил, и гордо так сказал что, это тебе, Никишка, на чай. После чего направили мы свои стоптанные башмаки в городской порт. Кстати обувь нужна нормальная, подумал я. Здесь в Житомире все кто при деньгах кожаные сапоги или сандалии носят. Значит и мне с Иваном об этом стоит подумать.

Мы прошлёпали по булыжной мостовой мимо городских стражников, которые хотели нас сначала остановить, но признав в моём внешнем виде и уверенном взгляде достопочтенного гражданина вольного города Житомира, отказались от своей идеи. И вообще в этот день стрелецкой стражи на улицах хватало.

— Эх, Миня, чувствую, война грядёт, — вполголоса причитал Ванюха, пока на горизонте не появились портовые путаны.

— Морячки, не к нам ли путь держите? — прицепились к нам три размалёванные шмары.

— Извиняйте дамочки, — улыбнулся я, обдумывая на ходу, как бы обойтись без ругани, — у нас сегодня напряжённый график деловых встреч.

— Вот и хорошо, — вся троица портовых девок дружно встроилась между нами, взяв нас под руки, — мы вам всё напряжение разом и снимем!

Заражала одна самая страшная тётка. Я остановился, достал одну медную монетку.

— Вот вам на пиво, и удачного рабочего дня! — выпалил я, дернув за руку Ивана, и в ускоренном темпе потащил его к портовым судам, которые уже виднелись из-за поворота.

— Эй, морячки, так мы вас сегодня ждём! — не сдавалась одна из товарок.

— А чё мы так спешим? — огорошил меня Иван, когда мы отошли на метров пятьдесят, — зашли бы расслабились, какие у нас здесь могут быть встречи? Представление цирковое будет лишь вечером. Хорошие ведь девочки, не дорогие.

— Если ты, Ваня, хочешь по девочкам бегать, я тебе денег дам, но на этом наши пути расходятся, согласен? — вышел я из себя.

Ванюха обиженно засопел, но ничего не сказал, а молча поплёлся следом. На берегу уже вовсю кипела работа. Я кивнул знакомым грузчикам, но бригадира Семёна нигде не было видно. Это означало, что договариваться сейчас не с кем. На раздачу самых жирных заказов мы безнадёжно опоздали. В поисках хоть кого-то заработка, я, как и вчера, решил прогуляться на самые дальние причалы. Житомир, это конечно не безумно дорогая Москва, но девять оставшихся медяшек здесь, тоже не деньги. Шагая вдоль реки, моё внимание привлекла небольшая толпа людей, которые встав в кружок, над чем-то потешались. Из-за их спин слышался одинокий крик подростка.

— Не влезай, не наше дело, — схватил меня за руку Иван, когда я ринулся разбираться.

— Спокойно, я только одним глазком гляну, — пробурчал я.

Деликатно растолкав мужиков, я пробился к эпицентру общего «веселья». Капитан, какого-то корабля лупил ремнём по голому заду юного лет четырнадцати матроса, который лежал животом на толстом бревне.

— Эй, папаша, вы бы поаккуратней, — я перехватил жилистую крепкую руку, которая уже готова была снова опуститься на покрасневшую пятую точку несчастного юнги, — это же не педагогично. Ну, раз другой шлёпнул, зачем же зверствовать?

Вмиг гогот прекратился, и по зловещей тишине стало понятно, будут бить, и уже не юнгу.

— Ты что больной? — немного опешил от моей наглости капитан торгового судна, — да за то, что сотворил этот негодник, убить мало!

— Всыпь ему ещё! — заорали, по всей видимости, члены команды, — да!

— Он нас без денег оставил, что наши семьи жрать будут? — загудел кто-то мне в ухо.

— Хорошо, запорите вы паренька, вашим семьям полегчает? — я обратился уже ко всем жаждущим возмездия мужикам, — давайте попробуем решить проблему без смертоубийства. Что он натворил? — я показал на зарёванное лицо подростка.

— Этот недоносок, ледянку вовремя не перевернул! — хриплым пропитым голосом взревел капитан, — двенадцать бочек скумбрии стухло!

— Что теперь будут жрать наши дети? — добавил в мое ухо черноволосый с одним глазом мужик.

— А они что, кроме скумбрии ничего не едят? — удивился я.

— Идиот! — захрипел мне в лицо капитан, — мы скумбрию сюда на продажу привезли, а она стухла! Ледянку нужно переворачивать каждые полчаса! — закричал он на юнгу и ещё раз, как следует шлёпнул ремнем.

— Стоп! Стоп! Стоп! — закричал и я, — а что такое ледянка?

— Чтобы ледянка давала лёд её нужно каждые полчаса переворачивать! — загудел одноглазый матрос, — ты, что с Марса рухнул? Что я тебя спрашиваю, будут жрать наши семьи?

И тут меня посетила интересная идея, если я смог превратить чай из «мухоморов» в ароматный кофе, то почему бы не попробовать превратить протухшую скумбрию в свежевыловленную? Попрактиковаться бы на одной для верности.

— Есть такое предложение! — крикнул, выдавив из себя улыбку, я, — товарищ капитан межконтинентального траулера, а давайте заглянем в трюм, вдруг не всё так плохо, как это кажется на первый взгляд.

Капитан рыбацкого судёнышка посмотрел на меня, как бык на матадора, но прямо сейчас убивать мирного жителя Житомира не решился.

— Расступись, — прохрипел он своей команде.

В образовавшийся живой коридор мы вместе проследовали на причал, к которому пришвартовался корабль. В метрах двадцати со скорбным выражением лица меня провожал в последний путь Иван. Вонь протухшей рыбы ударила в ноздри не доходя метров пяти до трапа. Да, бедные матросы, подумал я, нюхали всё это не один день. От хорошей жизни на такую «романтичную» работу вряд ли подпишешься. А когда мы спустились в трюм, у меня от непривычки заслезились глаза.

— Вот смотри, — презрительно капитан указал на первую попавшуюся бочку.

Лично меня больше заинтересовала странная ледянка, которая походила на большие песочные часы. Я подошёл и не удержался, чтобы перевернуть, закреплённую на неподвижной оси ёмкость. И из неё тут же выскочила ледяная с арбуз глыба, от которой пошёл необычайно холодный воздух.

— Чума! — восторженно пробормотал я.

Потом я достал из бочки одну рыбину и представил, что она только что выскочила из глубин морских. Конечно среди такой вони, было, не понятно приобрела ли рыбёшка необходимую первую и единственную свежесть. Но что-то мне подсказывало, что магическая шутка удалась. Я поспешил с рыбиной прочь из газовой камеры на воздух. И уже на берегу я протянул скумбрию товарищу капитану.

— Я же говорю не всё так плохо, — улыбнулся я.

В этом мире было столько разной магии, что моему фокусу капитан даже не удивился, а скорее уже начал подсчитывать свои барыши, с которыми он уже успел попрощался.

— Хорошо, если ты мне превратишь все двенадцать бочек тухлятины в нормальный свежий улов, я согласен больше не пороть юнгу, — пробурчал он.

Да, твоя щедрость просто не имеет границ, иронично ухмыльнулся я про себя.

— За то, что ты больше не будешь пороть своего же работника, я тебе уже заплатил, вот этой рыбиной, а по остальным мы разговор даже не начинали, — и я весело насвистывая марш Мендельсона пошёл к ничего не понимающему Ивану.

— Эй, эй! — ухватил меня за руку капитан, — за каждую бочку я заплачу по целой серебреной монете.

— Интересно, а кто в нашем вольном городе может позволить себе морскую рыбу, которую наверняка вы ловили ой как не близко? — прищурился я, понимая, что меня разводят как ребёнка.