Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 59

— Ну а муж? Ведь вы же идете… эм… да, замуж. Как же у вас получается?

Росси смущенно опустила глаза, но при этом улыбнулась.

— Мы не обнажаемся полностью даже перед мужем.

Таня взлохматила свои волосы.

— Вот это да! Хорошо, а как же я? Ты помогала мне купаться, я смотрела тебя для врача. Так можно?

Росси улыбнулась еще шире, при этом она выглядела почти снисходительно.

— Ну конечно. Мы — сестры, нам достался один дар Великой Матери, и наша откровенность не оскорбит Ее. А твой взгляд не осквернит мое тело, ты не возжелаешь меня, потому что между женщинами такого быть не может.

— Ой, Росси, — Таня снова потянулась за бутылкой и наполнила стакан до краев, — что я сейчас буду рассказывать!

— Что? — Росалинда распахнула глаза, и в них читался неподдельный интерес.

— Про то, как женщины желают других женщин.

— Не может быть!

Когда солнце скрылось за дальним лесом и замок погрузился в сон, разговоры были окончены, ужин съеден, вино выпито, а Росси в хорошем настроении отправилась спать. Душевное общение, девичьи глупости, немного смеха и шуток помогли ей куда лучше, чем занудное бурчание доктора и его попытки поставить диагноз по косноязычным описаниям. Таня прикрыла дверь в смежную комнату, где отдыхала ее подруга, и собиралась выйти на вечернюю пробежку, но планам ее не суждено было сбыться. Дверь в спальню оказалась заперта. Таня почувствовала легкое головокружение. Она быстро вернулась в комнату Росси, но и оттуда выйти было невозможно. Рванулась к балкону, который был только в ее спальне, открыла замысловатые шпингалеты, но оказалось, что двери дополнительно закрыты на ключ. Таня огляделась. Ее первым порывом было схватить с комода статуэтку и разбить ею окно, оставляя себе хотя бы подобие свободы, но быстро поняла, что за окном глубокая осень, холодная ночь и неприятные ветра. Поэтому, когда сумерки сменились чернильной темнотой, Таня сидела в кровати в самом мрачном расположении духа. Именно такой ее застал стук в стекло.

В комнате горела твераневая лампа, отражаясь в окнах, и силуэт выглядел совершенно черным, но Таня быстро догадалась, кто ее посетил. Слегка наклонившись вправо, на балконе стоял Тень.

— Я сегодня плетеная, — сказала она, подойдя ближе. Тень ее не услышал, поэтому Таня просто развела руками, демонстрируя свою беспомощность. Тень слегка поклонился, достал что-то из глубины своего одеяния, несколько секунд копался в замке, и вот двери оказались открыты.

— Добрый вечер, тэсса, — в приветствии он склонил голову. Эта привычка легко переходила от Тани ко всем, с кем она начинала сколь-либо близко общаться. Кивок головы позволял оставаться на расстоянии и не вторгаться в личное пространство другого человека, тиская его за локоть. Почему в этом мире было принято такое странное приветствие, оставалось до сих пор для нее загадкой.

— Ты быстро справился с замком, — хмуро отметила Таня. — Как обычно.

— Для меня нет замков, — прохрипел он, — особенно когда я хочу попасть в покои тэссы, — и шутливо поклонился, приложив руку к животу.

— Я плетеная, как видишь, — с обидой в голосе, сознательно не замечая заигрываний сообщила Таня.

— Пленница, ты хотела сказать? — усмехнулся Тень, по-хозяйски проходя в комнату. — Потому что я никогда не видел, чтобы ты плела, и не могу представить тебя за рукоделием.

— Почему? — возмутилась Таня. Она нахмурилась от раздражения, которое всегда вызывали снисходительные замечания ее странного друга, а сейчас к нему прибавилось возмущение и даже легкое чувство стыда.

— Ты слишком… живая, чтобы терпеливо копаться в нитках, — ответил Тень, сверкнув из-под капюшона темными глазами.

— Думаю, что для вашего мира хорошо — копаться в нитках.

— Хорошо, — не стал отпираться Тень. — Замечательно. Рукодельница — завидная невеста и для бедняка, и для богатого — будет больше занята и меньше болтать. Салфетки, опять же, красивые. Но ты же не невеста, — усмехнулся он, тронув Таню за подбородок.

— О да, мертвая девушка не будет невеста, — хмуро отозвалась та, обхватывая себя за плечи.

— Не делай такое лицо. Мне нравится, какая ты.

— Мне нет дел, что тебе нравится, — проворчала Таня.

— Так за что ты оказалась наказана? — спросил Тень, явно меняя тему разговора.

— Наказана? — повторила она. — Что это?

Тень помедлил. Он несколько мгновений рассматривал Таню, а та подумала, как это приятно — видеть глаза собеседника. С Тенью это выходило редко.

— Это когда ты делаешь плохие вещи. И получаешь последствия. Как случается с детьми.

— Ах, ты это специально! — воскликнула Таня, обличающе тыкая Тень в грудь. — Хочешь, чтобы я злостнилась. Злилась. Ну нет.

Он рассмеялся, хрипло, весело.

— Ты меня поймала. Мне нравится, когда ты злишься.

— А мне нет дел, что тебе нравится, — повторила Таня. Она надеялась, что за возмущением и громкими возгласами ей удалось скрыть истинные чувства: страх, унижение и тревогу от сложившейся ситуации. Ее выгнали, как служанку. Наказали, словно ребенка. Заперли, будто вещь. Девушке, выросшей в условиях многочисленных свобод и равенства это все было не по нутру.

— Ну вот, ты опять хмуришься! Ты обещала мне сегодня рассказать о строении предложений в твоем странном языке, но с таким суровым лицом тебе только проповеди читать. И я не буду это терпеть. Быстро говори, что может спасти твой вечер?

Таня задумалась. Первая мысль была еще об одной бутылке вина, но она и так выпила большую часть той, что открыла при Росси. Хмель еще не выветрился из головы, Таня чувствовала, что ее контроль над эмоциями ослаб, а это не к добру. Потом в голову пришла вкусная еда. Поджаренные ноги какой-нибудь местной дичи в золотистом медовом соусе да с печеной картошечкой. Это было бы чудесно, но у Тани была идея получше.

— Не надо закрывать балкон, — попросила она. — Замки кругом делают мою голову больной.

— Хм. А если кто-нибудь узнает? Не боишься оказаться внизу, в тюрьме?

Таня вспомнила Дано и несчастного узника, которого так и не собралась навестить, а теперь и вовсе на то не было никаких шансов. И отрицательно помотала головой.

— Закрыть балкон и уйти через него можно только крыльями, а я прыгать еще не готова.

— Что ж, моя легкомысленная Северянка, тогда возьми его, — Тень протянул руку в черной перчатке, и на его ладони лежал небольшой ключ. Таня взяла его. — Пусть он будет символом твоей свободы, — прохрипел Тень рядом с ее ухом, и Таня почувствовала его тепло и запах шалфея и кардамона.

— Гм! Спасибо. Мое настроение теперь нормальное. Начинаем русский язык?

— Как пожелает тэсса, — вновь поклонился Тень, и в голосе его слышалась улыбка.

— Ой, хватит сгибаться, — смутилась Таня, легонько шлепнув его по плечу. Странное дело, но ей хотелось дотронуться до Тени, и она вовсе не боялась его.

Время давно перевалило за полночь. Тень по-хозяйски залез в верхний ящик комода и нашел там письменные принадлежности, чтобы заставить Таню показать ему русский алфавит. Они зажгли твераневую лампу, сели за стол, склонились над листами голова к голове. Тень так и не снял маски, он даже отказался снимать капюшон, и умело поворачивал голову так, чтобы тень падала на глаза, но это все было не важно. От него пахло шалфеем и немного — самую малость — кардамоном, его голос звучал хрипло, успокаивающе низко, и он много смеялся. Тонкие пальцы, затянутые в черные перчатки, привычным движением опускали автоперо в чернильницу, чтобы набрать в колбочку чернил, и выводили изящные буквы. Таня, стараясь не завидовать идеальным вензелям, ставила кляксы и царапала буквы и слова своим кривым почерком.

— Как ты ставишь слова, не очень важно. Тебя будут понимать все равно.

— У вас нет строгого порядка слов в языке?

— Есть то, как принято. Но это не строго. А вот удар по слову может менять знание фразы.

— То, какое слово я выделю, меняет смысл предложения, правильно?

— Да. Я ужасная учителка, да? — улыбнулась Таня.