(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа (СИ) - Гур Анна - Страница 37

Последнее слово Миша буквально кричит мне в лицо, а меня накрывает, слезы опять текут градом, голос срывается.

- Не было! Не изменяла! – рыданием.

- Почему ты мне врешь?!

- Не изменяла! – криком, голос срывается.

- Яна! - рыком зверя, раненного в самое сердце.

- Не было с другим… Ничего… никогда… не было…

Повторяю и пячусь, потому что Миша в сердцах отпускает мою руку.

Страшный он сейчас. Незнакомый. И в то же время словно мой Миша стоит. Тот, которого любила, тот, который делал меня самой счастливой…

- Это все какой-то бред…

Пячусь от него, хочу убежать, скрыться, но мой муж слишком быстрый. Ловит меня за мгновение и держит за локти, не вырваться.

- Бред говоришь?! Я своими глазами видел! - обдает меня жаром своего дыхания, сжимает в своих руках, - я готов был себе свинец загнать в глаза, только чтобы не видеть то, что видел…

- Что за бред! – повторяю едва слышно, - это бред, Миша!

Встряхивает меня, как тряпичную куклу.

- Я тебя из нашей супружеской кровати после твоей измены голую достал!

- Что ты такое говоришь?!

- Правду, Яна!

А я кричу, как ненормальная, срываюсь, забывая, что говорю и кому:

- Не было у меня никого! Только ты! Миша… Только ты! Никто не касался… Только ты…

Жмурится. У него по лицу судорога идет. На мгновение мне кажется, что Михаил сейчас меня отшвырнет, выкинет вниз с этой самой лоджии.

- Ни с кем не была кроме тебя…

Рыдание, которое душит, и его глаза, которые распахиваются…

Боже… там на дне такая бездна разворачивается и мне кажется, что сейчас что-то страшное случится…

Между мной и им…

- Миша… - повторяю с отчаянием, - не изменяла я тебе…

Пауза. Тишина. Я смотрю в его лицо. Зубы сжаты. Желваки на щеках ходуном ходят. Глаза горят странным блеском. Страшный и даже сейчас безумно красивый, опасный. Острый как игла, способная прошить мое сердце насквозь…

Кажется, что сейчас ответит мне, скажет что-то, но я вдруг плач слышу…

Дочки своей. В себя будто прихожу. Оплеуху получаю.

- Маша, - выдыхаю бледнея, затем кричу рыдая, - Машенька, мама здесь, я бегу, Масечка!

Порываюсь вырваться, Михаил не отпускает. Все такой же бледный смотрит мне в глаза, а я шепчу непослушными губами.

- Дочка зовет, отпусти. Отпусти меня… Маша…

Он в лицо мое смотрит. Замер. Ищет что-то, а у меня слезы из глазах не высыхают.

- Пожалуйста, Миша, отпусти меня к нашей дочери… Прошу… она сейчас испугается…

Отлипает от меня, ударяет по панели на стене и дверь отъезжает, а я бегу на плачь дочки, спотыкаюсь, чуть не падаю, добегаю до открытой двери и вижу свою крошку, которая, стоя в коридоре, озирается по сторонам, меня ищет, замечает и бежит ко мне навстречу.

- Мама!

Падаю на колени и прижимаю к себе свою Масечку.

- Я здесь, радость моя, мама с тобой, все хорошо… прости меня, родная, прости меня…

Шепчу, а сама приглаживаю ее волосики, прижимаю доченьку к себе, реву…

Проговариваю извинения…

- Мама, почему ты плачешь? – наконец задает вопрос моя Мася, вытирает ладошками мои щеки.

- Я не плачу… - всхлипываю.

- Ну как же… как же не плачешь… щечки моклые…

- Это ничего… сейчас пройдет, Машенька моя.

- У тебя болит?

Непосредственность дочки ударяет прямо в цель, и я киваю, не могу солгать.

- Где болит?

- Сердце, доченька, сейчас пройдет… я за тебя перепугалась, - улыбаюсь своей девочке.

- А… когда селдце, надо валилол, как ба…- смеюсь, чмокаю дочурку в носик, - а за меня не бойся, тут дом такой… сказочный… интелесно, а феи тут живут?

- Ты не испугалась?

Открывает пошире глазки и отрицательно качает головой, а у меня от сердца отлегает. Все в порядке с дочкой. Это главное.

- Ма… я хотю домой… к ба… Хотю рассказать ей, что мы папу нашли!

И опять чувствую взгляд в спину, слегка поворачиваю голову, чтобы понять, что у меня нет галлюцинаций.

Я Мишу вижу. Он стоит бледный, глаза горят, и на нас с дочкой смотрит…

Моя Масечка тоже поворачивается и вдруг руку мою отпускает.

- Папа! – кричит радостно, срывается с места и бежит к Михаилу, чтобы врезаться в него и обнять изо всех сил.

А Миша свой взгляд от меня отрывает и неожиданно садиться на корточки, обнимает нашу дочку, прикрывает глаза и прижимает ее к себе…

В коридоре появляется Людмила Александровна, Воронов выпрямляется, обращает взгляд на женщину.

- Машенька, завтрак готов, блинчики, оладушки, все как ты просила, - улыбается женщина, находя безоговорочный подход к моему ребенку, а у меня сердце щемит глядя на это, вновь страх закрадывается, что Михаилу ничего не стоит отнять мою дочь.

- Здолово! А еще мультики! И никакого садика! – весело отзывается Мася и вдруг смотрит на отца, - а ты со мной сегодня погуляешь?

Ревность вспыхивает в моей груди от того с какой детской непосредственностью моя доченька влилась в общение с отцом и с этой чужой женщиной.

- Обязательно. Вечером, - отвечает Михаил, выпрямляясь, - работу никто не отменял, Маша, мне придется уехать, малышка.

Маша заметно грустнеет, но Михаил проводит пальцами по ее волосикам, заправляет прядку за ушко и улыбается вдруг как-то по мальчишески.

- Но обещаю, что постараюсь справиться со всем как можно быстрее…

- Я буду ждать тебя, папа… - отвечает дочка, а затем срывается ко мне и обнимает меня крепко, поднимает голову и смотрит мне в глаза, - у нас тепель папа есть… видишь, я плавду говолила… он плиедет…

Киваю дочке, потому что слов на ответ у меня просто нет. Моя малышка отбегает к Людмиле Александровне, берет ее за руку и начинает спрашивать про то с чем будет есть оладушки.

Ребенок. Ничего не понимающий, но такой счастливый…

Первый шок от общения с Михаилом меня начинает отпускать. Выпрямляю спину и смотрю в глаза бывшего мужа.

Словно шоры с глаз падают и я делаю уверенные шаги к нему, приближаюсь и заглядываю в глаза.

Молчим секунды. Словно оба перевариваем все то, что случилось, между нами. Я всегда знала Мишу, как человека честного, жесткого, жестокого, но прямолинейного. Он никогда не юлил, не уходил от ответов.

- Почему ты так смотришь, Яна? – вдруг задает вопрос и я отвечаю.

- Слишком много произошло со мной за прошедшие сутки. От нападения коллеги – преподавателя, до объявления бывшего мужа, страха, что ты отнимешь все самое ценное, ночь секса и утро, принесшее обвинения в моей измене, когда оказывается, что предательства с твоей стороны не было.

- Обвинения в измене? – вскидывает бровь.

Киваю. Излюбленность от всего, что произошло уходит. Возвращаюсь прежняя я. Добившаяся успеха путем труда и борьбы. Имеющая цель в жизни и готовая бороться за себя и свою семью.

- Миша. Ты обвиняешь меня в том, чего не было и я не понимаю почему ты это делаешь! – повышаю голос, - ты только что довел меня до состояния истерии, ударил по всем болевым разом, дезориентировал и обвинил в том, чего я не совершала.

Прищуривается. Вижу как желваки на щеках дергаются, когда Михаил кривит губы в улыбке.

- Ну что же, я ведь обещал тебе показать кое-что зрелищное. Так смотри, Яна.

Опять достает телефон, жмет на экран и отдает его мне, а сам отходит, облокачивается о стену, лицо каменное, руки в кулаки сжаты, а я вновь обращаю внимание на экран, провожу пальцем и видео запускается, а меня буквально вышибает, потому что камера снимающего дергается… я вижу коридор нашего с Мишей дома, приоткрытую дверь и экран будто втискивается сквозь щелочку, а там…

Наша спальня.

Там я…

Обнаженная…

С мужчиной…

- Яна… черт… какая ты а… - хриплый голос, срывающийся… полный похоти и вожделения…

- Сладкая…

Меня целуют… чужие губы, чужая рука проводит по голой груди и вниз стремится, подхватывает ногу в колене, раздвигая… я присматриваюсь, готовая крикнуть, что это все ложь, но… там… там я… камера как раз налетает на мой лицо, цепляет профиль…