Попаданка к дроу. Розовыми стеклами внутрь (СИ) - Жнец Анна - Страница 34

— Спасибо. Мне очень приятно. А как они снимаются?

Я повертела рукой перед лицом, но так и не заметила застежки.

— А зачем их снимать? — мягко произнес Торнан и, приобняв меня за талию, повел к лошади. — Украшение достойное царицы.

От его слов засосало под ложечкой, как будто тоненько, тревожно зазвенел в воздухе невидимый колокольчик, но я закрыла глаза на это неприятное ощущение.

«Действительно, как у царицы. Видела такие браслеты в фильме о Клеопатре».

Мы продолжили путь.

Чем большее расстояние отделяло нас от Лунновиля, тем холоднее делался воздух и свирепее завывали ветра. В горном ущелье с порывом ветра в лицо даже прилетела пара снежинок, вероятно, спустившихся с замерзших вершин.

Сидя на коне впереди мага, я разглядывала свое приобретение: браслеты выглядели цельными, словно их сразу отлили вокруг моих запястий. Я искала застежку, но не находила. Наверное, она была очень хитроумной. Или ее маскировал узор, вырезанный на поверхности драгоценного металла. И все же меня не покидало легкое чувство тревоги.

Может, покинув Лунновиль, я совершила ошибку? Вот так взять и уехать с первыми встречными непонятно куда… Впрочем, Урхул для Алони не посторонний человек — он ее отец. Странно не доверять родному отцу.

С первыми звездами наша процессия вошла в человеческий городок.

— Приехали? — обрадовалась я, уставшая от дороги.

Лошадь — это вам не «ламборгини», даже не «Жигули». За несколько часов езды верхом мой зад стал железным.

— Нет, конечно, — усмехнулся Торнан. — Разве эта выгребная яма похожа на Стоунхейн?

Я лишь вздохнула. Хотелось скорее закончить наше путешествие.

Ужинали мы в местной забегаловке или, как их здесь называли, таверне; ночевать решили на постоялом дворе — это такая гостиница минус пять звезд. Спертый воздух, скрипящие кровати, неровные тюфяки, набитые соломой, и живность, копошащаяся в углах. Экстремальная экзотика.

Впрочем, от усталости я уже шаталась, а потому предпочла не обращать внимания на подозрительные пятна на постельном белье. Как только голова встретилась с подушкой, я провалилась в сон, будто в черную яму.

А на дне этой ямы меня ждала Алони.

— Ты нашла артефакт? — сразу накинулась она с вопросами.

— Нет, его не было в секретере.

— Врешь! Ты не искала!

— Искала! Ты, наверное, положила его в другое место. Сунула куда-нибудь машинально и забыла.

Взволнованный дух принцессы заметался по больничной палате.

— Надо изучить дневник памяти, — наконец сказала она, подлетев к самому моему лицу. — Просмотри все воспоминания. Возможно, увидишь, куда я дела артефакт.

— Не могу.

— Что? — Казалось, Алони вот-вот начнет метать взглядом молнии. — Что значит не могу?!

— Я уехала из Лунновиля.

— Куда? — Глаза эльфийки полезли на лоб.

— В Стоунхейн.

Следующую фразу я добавила исключительно из вредности.

— Решила выйти замуж за Торнана Могучего из клана каких-то там медведей.

— Что? — Туманными руками Алони схватилась за туманную же голову. — Ты совсем спятила? Идиотка! Дура! Ненормальная! А-а-а! Беги оттуда! Немедленно! Не смей! Не смей так поступать с моим телом!

Даже во сне я чувствовала себя вымотанной и слушать истерики принцессы была уже не в состоянии.

— Знаешь, мне, пожалуй, пора, — сказала я и махнула рукой, ни на что особо не надеясь, но, к своему удивлению, через секунду обнаружила себя в кровати под одеялом.

Ого! Как мне удалось провернуть такой трюк — пробудиться по собственному желанию? А повторить получится?

Шанса проверить не представилось. Остаток ночи прошел спокойно. Наслаждаясь отдыхом, я невесомой песчинкой парила в беззвездной космической черноте.

Глава 38

Почему Алони так поступила? Выбрала этого… этого… Он же на животное похож, на горного тролля, на лесное чудище. Уродливее мужчины Легрин в жизни не видел.

В груди болело. После встречи с Лиарланой за ребрами разверзлась зияющая дыра, а теперь эта дыра наполнилась болью. Огненной лавой ярости и страданий.

В полном шоке, ничего не видя перед собой, Легрин дошел до материнского дома и заперся в своей комнате. На краю зрения мелькнул темный силуэт. Собственное отражение в зеркале разозлило до красных вспышек перед глазами. В бешенстве Легрин сорвал зеркало со стены и разбил о пол. Раздавшийся звон, полетевшие во все стороны осколки только подстегнули гнев.

Почему?!

Почему она выбрала его?

Чем Легрин хуже?

Они же…

Все же было нормально.

Он был уверен, что нравится принцессе.

А может, служанка ошиблась? В самом деле, не могла Алони уехать, ничего не сказав, даже не попрощавшись, просто взять и сорваться с места. Ни с того ни с сего.

А королева, о чем думала, отпуская дочь на Север к дикарям? Почему не отговорила? Почему не вразумила? Знала, какое жуткое место этот Стоунхейн, и все равно позволила совершить глупость.

Странно и подозрительно. Ни одна эльфийка в здравом уме не оставит родной дом ради жизни с варваром.

Подождите…

В здравом уме.

Точно!

Алони околдовали. Опоили. Подчинили с помощью магии. Она не была в здравом уме, иначе не пошла бы на такое безумство.

Как он сразу не догадался?

Стоило этой мысли возникнуть, и все резко встало на свои места.

Его любимая в плену. Похищена. А мать-королева даже не заметила, что ее дочь лишили воли.

В нервном возбуждении Легрин принялся ходить по комнате взад-вперед.

Спасать. Алони надо спасать. Срочно! Страшная участь ждет ее в Стоунхейне, и никто не поможет, даже не подумает о том, что принцесса в беде.

Никто, кроме него.

Он прикрыл глаза, чувствуя, как падает гора с плеч, как душу наполняет облегчение.

Не бросила, не променяла на другого. Он по-прежнему ей нужен. Сейчас еще больше, чем когда-либо.

Решительно вздернув подбородок, Легрин вышел за дверь, но в коридоре остановился, вспомнив об одной важной вещи.

Солнце.

Дорога до Стоунхейна займет не меньше недели. Ночи сейчас короткие, а дни долгие и солнечные. Ему придется…

Легрин сжал кулаки.

…выйти из-под купола, ехать под жаркими, палящими лучами. А вокруг, возможно, не будет ни одного укрытия. Ни пещеры, ни деревца, ни клочка тени. Только большое открытое пространство, залитое смертельным светом.

Конечно, он наденет защитный костюм: перчатки, плащ с капюшоном, маску и темные очки — но как же все это ненадежно! Чего стоит кому-нибудь сорвать с его головы капюшон, а очки разбить.

Чем дальше темные эльфы от Лунновиля, от своего безопасного убежища, тем тревожнее у них на душе. На поверхности дроу всегда чувствуют себя уязвимо.

Но это ведь его не остановит?

По виску скатилась капля ледяного пота.

В этот момент он почувствовал на себе взгляд и, подняв голову, увидел в конце коридора мать. Элитри смотрела на него пристально и беспокойно.

— У тебя такое лицо… — сказала она. — Ты что-то задумал.

Не спрашивала — утверждала.

— Всегда знала, что однажды ты совершишь глупость и разобьешь мне сердце. Этот момент настал? — Элитри подошла ближе и прижала ладонь к его щеке. Она всегда относилась к сыну холодно, но сегодня ее прикосновение было исполнено трепетной нежности. Ошеломленный, Легрин закрыл глаза, пытаясь запомнить это ощущение. Материнская ласка.

— Сыновей нельзя любить, — голос Элитри дрожал. — К ним нельзя привязываться. Слишком часто выпадают на вашу долю страдания, и матери обречены страдать вместе со своими детьми. Я пыталась выжечь любовь к тебе, вырвать из своего сердца. Ты ведь особенный. А значит, обязательно причинишь мне боль. Да?

Легрин мотнул головой и после недолгих сомнений накрыл ее руку своей, плотнее прижав к щеке.

— Что я могу для тебя сделать? Что тебе надо?

— Лошадь, — прошептал он неожиданно хрипло, — еда, защитный костюм… оружие.

* * *

К тому моменту как Легрин собрался в путь, ночь закончилась. Солнце выглянуло из-за холмов, и воздух за пределами купола раскалился от жары. Переступить порог дома днем было сложно, но и в половину не так, как покинуть защитное поле над Лунновилем.