Неудача в наследство (СИ) - Романюк Светлана - Страница 21
- Предыдущая
- 21/93
- Следующая
Милованов с ужасом смотрел на друга, который продолжал бормотать, вываливая кучу слов, но не говоря главного.
— Да кого убили-то?! — не выдержав, крикнул Михаил.
Глава 21. Дела судейские
Андрей поднял на Михаила бесконечно удивлённый взор и переспросил:
— Убили? Я ж сказал. Кажется…
Михаил выразительно кашлянул и сделал такое зверское выражение лица, что любому бы стало понятно: нет. Этими сведениями с ним не поделились, а ежели и сейчас не поделятся, то к погибшему на приёме у Невинской добавится ещё один убиенный. Михаил об этом лично позаботится.
— Да кошака убили, — поспешил признаться Андрей. — Того самого, который на осетра покушался. Помнишь? С ним ещё в начале вечера младшенькая из княжон забавлялась.
Михаил вспомнил пушистого серого проказника и спросил растерянно:
— Кошака? Это кому ж надобность такая случилась?
— Эх! — душераздирающе выдохнул Андрей. — Знать бы! Его в диванной убили. Из столовой туда отнесли. А диванная эта аккурат так расположена, что в неё кто хочешь зайти может, и никто на это внимания особого не обратит. И из парадных комнат легко попасть, и из жилых… Его шваркнули обо что-то, беднягу изломало изрядно. Кровь пастью пошла. На полу капли. На мебели пятнышки. И живодёр этот, видать, руку испачкал и потом об шерсть котейки вытер. Весь бок в разводах. Шваркнул, в корзинку положил, будто спит кошак, и руки вытер. И ты представь, что самое поганое?! Нашла котёнка сама девчушка. Она заснуть не могла, он ведь к ней каждый вечер под бок приходил. Без него и не засыпала. Сбежала из детской, пошла его искать и нашла…
Вспомнился детский плач, что доносился из приоткрытого окна вчера вечером. В голову пришла мысль, что коньяка в чае было маловато. Михаил поморщился.
— А ты, стало быть, сейчас этим делом занимаешься? Убийцу ищешь?
Андрей издал ещё один душераздирающий вздох:
— Да какое дело-то? Закон-то что говорит? Ежели б корову придавили или лошадь покалечили, тогда — дело. Причём занялся бы им судья лично. И штраф бы выписал виновному. Аж 100 рублей! Можно подумать, эти бумажки животину воскресят… А тут? Кошки в законе не упомянуты. Вот ведь нелепица. Разве что дело об умышленном нанесении вреда имуществу княгини и можно завести. Да тут всё тоже не по-божески. Там на полу в диванной у княгини целое семейство фарфоровых кошаков стоит. Дорогущие! Старинные. Редкие… За них и посадить могли бы, если б кто разбил. А этот…Да таких котят в каждом дворе по десятку! И стоят не дороже калача. Только как это девчушке объяснишь? Он для неё единственным в мире был.
Помолчали оба.
— Мария Андреевна законы знает, — после паузы продолжил гость. — По дружбе разузнать всё просила, да после имя ей шепнуть. А как тут разузнаешь? Да и не входят убийства, пусть и такие, в мою компетенцию. Я ж за состоянием дорог, мостов смотрю, да какие меры супротив возможных пожаров или эпидемий приняты. Ну за нищими присматриваю. За торговлей приглядываю. Чтоб всё спокойно да по закону было.
— Ну не прибедняйся, не прибедняйся, — буркнул Михаил. — Кто в прошлом месяце кражу расследовал? Вора ловил?
— Да какого вора-то? Того, что перчатки у барышень наших таскать повадился? Не вор то был. Сам знаешь. А всего лишь «заблудившийся в романтических бреднях вьюноша», — последние слова Андрей произнёс громко и немного пафосно, тыча указательным пальцем в потолок и поигрывая бровями.
Было очень похоже на манеру генерала Турчилина. Его-то Андрей и изображал. Помолчали.
— Мелочью всякой, всем тем, что для сельских расправ слишком высоко, а для нашего судьи уездного и для Верхнего земского суда слишком низко, я, конечно, занимаюсь. Но ты пойми, я не знаю, делать-то что? С перчаточным вором просто было. У меня братьев двоюродных да троюродных множество. Да и сам я не так давно мальчишкой был. Разобрался. А здесь что? Ну слуг княгини я, положим, опросил, она сама им велела всё как на духу рассказать. Да и то! Я ведь и тут напутал, — признался Андрей, скривившись, как от лимона.
Он потёр широкими ладонями лицо. Внимательно осмотрел кабинет, взял чайную ложечку со стола и стал бездумно крутить её в пальцах. Михаил зачарованно смотрел, как тонкий металл сминается, подобно воску, в руках приятеля. Меж тем Андрей продолжал:
— Там лакей был, ну тот, что осетра нёс, ему больше всех от когтей досталось. Так вот, смотрю: он юлит что-то. От вопросов, где да с кем был, увиливает. Я, грешным делом, решил, что он за царапины отомстил! Уж было княгине пошёл докладывать. Остановили. Горничная одна в ноги кинулась. Призналась, что с ней он был. Она ему у себя в коморке царапины весь вечер лечила… Любовь у них, они пожениться хотят… Ну, если вспомнить выражение лица исцарапанного, последнее утверждение — спорно. Она-то замуж хочет, а вот он… Но теперь точно поженятся. У княгини с этим строго… Смотрел я на них, и страшно мне стало. Я ж чуть невиновного не оговорил! Понимаешь?! Страшно виновного упустить, но оговорить при этом невинного стократ страшнее! И это ведь я там опростоволосился, где все мне навстречу шли, по приказу княгини почти и не таили ничего. А дальше? С остальными-то что? Кто на мои вопросы вообще отвечать будет? Дела нет, а допросы — есть?
Андрей ошарашенно посмотрел на ладонь, в которой лежал металлический комок. Виновато глянул на Михаила и осторожно положил бывшую ложку рядом с чашкой из-под чая.
— Что ж ты сразу о допросах заговорил? — удивился Милованов. — Ты по соседям походи. Визиты, беседы, сам знаешь. Я этого не люблю, но ты ради дела постарайся. У нас если слушать, тебе не только про котёнка расскажут, тебе объяснят, кто стоял во главе заговора по возведению Софьи Николаевны на престол, ну или по свержению её оттуда.
— А её свергали? — удивился Андрей, широко распахнув по-детски наивные глаза.
— Да ты по соседям походи! Тебе расскажут, — усмехнулся Михаил.
Андрей скривился, как от зубной боли, и произнёс:
— Я ещё и ходить не начал, а мне уже про тебя рассказали.
— Что я Софью свергал? Не верь! Меня тогда и на свете не было.
— Да при чём здесь Софья, зубоскал! Слуга, тот, что тебя провожал, Девятиликого ему за пазуху, он же всем расписал, какой ты красивый домой с бала уезжал! Княгиня, конечно, на него фыркнула, но всем рот не заткнёшь. Шепчутся и ахают. Тьфу!
— Постой! Это что же? На меня, что ли, думают? Что я на балу котёнка убил?! С ума, что ли, все посходили?!
— Не все. Не наговаривай. Ни княгине, ни мне это и в голову не пришло! — с жаром произнёс Андрей, но глаза потупил.
— Та-а-ак, — протянул Михаил, при этом было непонятно, что в его голосе звучало ярче, возмущение или растерянность. — Та-а-ак… Дожил! Шепчутся. Лучше бы уж и правда о том, что Софью сверг!
Вновь помолчали. Послушали щебет птиц и переругивания дворовых под окном. Андрей душераздирающе зевнул и потёр слипающиеся глаза.
— Э, брат, — вздохнул Милованов, — да тебе выспаться нужно. С недосыпу ты живодёра своего не изловишь.
— Не мой он.
— Не твой, — покладисто согласился Михаил. — Но ты эдак и чужого не изловишь. Езжай домой да выспись как следует. В отдохнувшую голову дельные мысли охотнее заглядывают.
— Думаешь? А я к Кречетовым ещё заехать собирался. Мне с Ольгой Ивановной объясниться нужно…
— К барышне с объяснениями и в таком виде? — заломил бровь Милованов.
Андрей оглядел себя и согласно вздохнул.
— Езжай домой, — повторил совет Михаил. — Кречетовым завтра визит нанесёшь. А после ко мне заверни. Я тут с одним человечком побеседую, может, чего и подскажем тебе.
Андрей посопел, пробурчал что-то благодарное и отправился домой. Милованов лично проводил приятеля и долго смотрел ему вслед, щурил глаза и играл желваками на скулах. Затем кликнул Степана и приказал:
— Найди мсье Нуи, передай, что я его в кабинете жду. Да поторапливайся!
Степан в ответ стрекотнул что-то воодушевлённое и заполошным зайцем кинулся выполнять поручение.
- Предыдущая
- 21/93
- Следующая