Неудача в наследство (СИ) - Романюк Светлана - Страница 32

— Понимаю, барышня! Не сомневайтесь! — застрекотала враз повеселевшая Настасья. — Как не понять? Вы рубаху зачаруйте, главное… Ну а ежели ещё и на пояс расщедритесь, то и вовсе славно получится!

Аннушка поморщилась и, тяжело вздохнув, опустилась на корточки. Положила ладонь на рубаху. Рисунок был плотный, гладкий, стежок к стежку. На такую работу не один месяц ушёл, а может, и год. Пахло нагретой солнцем травой, от реки тянуло сыростью. Аннушка прикрыла глаза и, легко касаясь шёлка, провела пальцами по орнаменту, повторяя спрятанные в нём символы. Зажгла их, осторожно стирая грань между миром физическим и эфирным. Затем закусила нижнюю губу и повторила всё с поясом.

— Всё, принимай работу, — глухо сказала она мнущейся рядом Настасье.

Руки дрожали. Ресницы слиплись от непролитых слёз.

— И пояс? — полным недоверчивой радости голосом спросила та.

— И пояс, — подтвердила Аннушка.

Настасья взвизгнула, бухнулась к Аннушке на траву, пылко поцеловала ей руки и, не переставая благодарить, свернула своё добро. Сделала несколько шагов прочь, затем вернулась, сунула что-то Аннушке в ладошку и, шепнув «Не поминайте лихом!», кинулась прочь.

Аннушка перебралась на большой валун у самой кромки воды и долго смотрела на текучую воду. Не хотелось ни двигаться, ни думать. Когда закатное солнце окрасило небо в оранжевые сполохи, такие же яркие, как вышитые Настасьей цветы, Аннушка разжала ладошку и увидела атласную ленточку для волос. Белая, узкая, с голубыми незабудками лента была очень красивой и самой обычной. Без Знаков. Аннушка сунула её в карман и облизала пересохшие губы, только теперь поняв, что провела на берегу целый день, ничего не ела и не пила всё это время. «Не хватало ещё рядом с водой от жажды погибнуть!» — грустно усмехнувшись, подумала она, медленно поднялась и побрела домой.

Утром Михаил распахивал двери малой гостиной с затаённой надеждой, что Степан ещё там. Было любопытно, как тот будет оправдываться за участие в попойке и испытает ли хоть малейшие угрызения совести за то, что употребил ценнейший продукт и невесть в чём хозяина подозревал. Но позлорадствовать не удалось. Гостиная была пуста, тиха и чиста. Солнечные блики перемигивались на стенах, столешницах и подлокотниках.

Михаил подошёл к камину и передвинул несколько статуэток на полке. После того как нежданная гостья разбила одну из них, в стройных фарфоровых рядах появилась проплешина. Видно, служанка пыль смахивала, но переставить хоть что-то не решалась. «Ваша матушка так любила эту статуэтку!» — всплыли в памяти слова барышни Кречетовой. Вспомнилось, что видящие, в силу своего дара, могут с призраками общаться. Получается, Кречетова узнала о статуэтке из первых рук? Призрак матушки бродит по дому? Приглядывает за ним. Михаил поёжился и передёрнул плечами.

Матери он не помнил, да можно сказать, что и не знал. Слишком мал был, когда она умерла, но мысль о том, что эта незнакомая родная женщина могла видеть его в самых неприглядных ситуациях, в самом непотребном виде, пугала. Стало мучительно стыдно. Захотелось тотчас же извиниться, покаяться. Михаил даже рот открыл на мгновение, но вовремя опомнился и захлопнул. Перед пустым креслом он распинаться не будет! Да и с чего он взял, что Анна с его матерью общалась? Может, здесь дух старого слуги бродит… Или отца.

Стало тошно.

Послышался тяжкий стон-вздох. Михаил дёрнулся. Вскинул голову — всего лишь незапертая оконная створка от ветра колыхнулась, скрипнула. По губам Михаила скользнула горькая усмешка, он тряхнул гривой чёрных как смоль волос и вышел из гостиной, аккуратно прикрыв за собой дверь.

После завтрака полегчало.

Обычная дневная суета отвлекала от маетных мыслей.

Ближе к полудню приехал Андрей Дмитриевич. Разговор, по уже устоявшейся традиции, начали в кабинете.

— У меня, знаешь, вовсе вчера голова отказала. Как мог укатить, о тебе не справившись? Как оправдаться, не знаю, — конфузясь, гудел гость.

— Ну, чай я не старец столетний, сам до дома дошёл, как видишь, — успокаивал его Михаил.

— Дошёл, дошёл, — подтверждал Славка, ехидно улыбаясь и меленько кивая. — К ночи дошёл, с чувством глубокой благодарности к вам, Андрей Дмитриевич, за дружеское участие и заботу. А то ведь Михаил Николаевич засиделись в норе своей, уже и забывать стали, для чего ноги людям даны. А тут такая оказия! Вечерние променады — они дюже для молодых людей пользительны. Это вам любой образованный человек подтвердит. Вот хоть у Анны Ивановны спросите...

Андрей в ответ растерянно хлопал глазами, мял в пальцах какой-то листок и больше всего в эту минуту напоминал телёнка, уже крупного, но ещё не слишком разумного.

— Не паясничай, — одёрнул Михаил одного приятеля и, обращаясь к другому, сказал: — Не обращай внимания! С ним случается. Ты лучше послушай, что этот герой неимоверными усилиями вчера о твоём деле узнал.

Пересказ много времени не занял. Андрей теперь сидел и вовсе потерянный.

— Целый год кошек убивают… Это Веленские, выходит, что ли? Они кровь кошачью в вино капают? Бред и мерзость. Зачем? — бормотал он.

— Ну ты по поводу сестёр с выводами не торопись. Вначале разузнать всё надобно, — сказал Михаил и сам скривился, картинка перед глазами нарисовалась отвратная, хорошо, что маловероятная.

Андрей хохотнул:

— Вот прям вижу — прихожу к Веленским с визитом, пью чай, и между третьим и четвёртым глотком небрежно так интересуюсь: «А не вы ли, барышни, часом, котеек пачками душите и кровушку ихнюю в бокалы честным людям подливаете?»

— Теперь ты поясничаешь! — укорил его Михаил. — Поветрие тут, что ли, какое? Не переживай! Веленскими Вячеслав займётся.

— Займусь, — тот кивнул, на этот раз серьёзно. — У меня в их доме… связи имеются.

Михаил заломил бровь и вопросительно глянул на друга. Тот беззвучный вопрос решительно проигнорировал и не менее решительно выдал встречное указание:

— А вы пока с детишками разговор составьте. Может, они ещё чего про кошкодава расскажут. Тем более у вас к ним теперь подход имеется, благодаря почти родственным связям.

На последних словах он выразительный взгляд на Андрея Дмитриевича кинул. Тот смутился и подтвердил:

— Ну можно и так сказать. Анна Ивановна теперь мне свояченица почти, а уж у неё-то с ребятами разговор давно налажен.

Под насмешливым взглядом Вячеслава Михаил с удивлением узнал, что старшая Кречетова школу какую-то организовала, детей крестьянских учит. Поскрёб руку. Знак вновь стал зудеть. Ну что же, причины поговорить с Анной Ивановной множились. Дело осталось за малым — встретиться и побеседовать.

«Казалось бы, чего проще, с соседкой поговорить?» — с раздражением думал Михаил пару часов спустя, шагая под палящим солнцем по пыльной дороге. Оказалось, что и в этот раз — не судьба. Анна Ивановна, видите ли, прогулки любит. Утренние. И дневные. Она вообще дома-то бывает? Михаил вспомнил полуночный визит Кречетовой и сплюнул в пыль. Вернее, попытался это сделать. Во рту было сухо, как в пустыне.

Он битый час изображал третьего лишнего при встрече Ольги и Андрея, надеясь дождаться возвращения старшей из сестёр. Не дождался. Сил больше не было смотреть на пылкие взоры голубков и слушать их воркование. Неужто все влюблённые люди со стороны так глупо выглядят? Вот не замечал этого за прожитые три десятка лет с гаком. Может, смотрел не туда?

Михаил вздохнул. Сюртук он давно скинул, но спина всё равно взмокла, и тонкая ткань рубашки липла к ней. Если он верно понял объяснения Ольги, до школы оставалось совсем немного. Ну или если Ольга Ивановна всё верно ему объяснила… И она, и Андрей рвались составить ему компанию, но Михаил представил, что весь день будет наблюдать их взаимные нежности, и, строго напомнив приятелю о возложенной на него миссии, предложил разделиться. Вдруг Анна Ивановна домой вернётся? Вдруг она вообще не в школе? Ведь, со слов Ольги, занятий там сегодня нет. И ежели она с прогулки домой вернётся, то Андрей Дмитриевич сможет с ней и без Михаила поговорить, о помощи в их деле договориться. При словах о деле Ольга ожидаемо навострила ушки и взяла жениха в оборот, выуживая у него подробности, взвизгивала и ахала в положенных местах. Под этот шумок Михаил и удалился, и шагал теперь по самому солнцепёку.