Неудача в наследство (СИ) - Романюк Светлана - Страница 46

Михаил слушал друга, а сам вспоминал, что в детстве грозу недолюбливал. Не боялся, нет. Но каждый раз в такие моменты ему было смутно и тревожно. О том, как определить, приближается гроза или уже уходит, ему, тогда восьмилетнему, рассказал дед в одну из редких минут просветления.

— Считай, Мишка! Считать — оно по жизни полезно! Ну! Считай, кому говорят! — кричал дед Игнат и грозно тряс зажатой в руке бутылкой.

— Один, два, три… — послушно начинал считать внук.

За окном громыхало, и Михаил, вздрогнув, замолкал.

— Во-о-от. Молодца! — хвалил дед, булькал в стакан и шумно отхлёбывал что-то тёмное и резко пахнущее. — Эх! Хорошо!.. Теперича следующей вспышки ждать будем…

За окном сверкало. Дед давал отмашку, и Михаил послушно тянул:

— Один, два, три, четыре…

Бах! Михаил осекался и втягивал голову в плечи.

— Ну! Вишь? Четыре! А в прошлый раз сколько было?

— Три…

— Во-о-от! — тянул дед и гулко глотал своё пойло. — Значит, уходит гроза-то… А ежели бы, к примеру, два было?

— То приближалась бы? — робко предполагал юный Михаил.

— Молодца! Голова! В меня пошёл! А не в этого… Червь земляной! Моль! Немочь бледная!..

Дед выходил из себя, начинал ругаться, и внук, видя это и уже зная, чем всё закончится, старался тихонько улизнуть в свои комнаты.

Сейчас Михаил слушал друга и считал про себя, сколько длится интервал между вспышкой и грохотом. Гроза уходила столь же стремительно, как совсем недавно приближалась.

Андрей закончил доклад и умолк. Фёдор Николаевич оглядел подчинённого с ног до головы, затем медленно, торжественно даже, трижды хлопнул в ладони.

За окном громыхнуло. «В последний раз, видимо», — подумал Михаил. После вспышки прошла почти минута.

Судья опустил руки на стол и заливисто захохотал. Голова его откинулась. Глаза зажмурились, отчего лицо собралось в мелкую складочку. Из широко открытого рта вырывались брызги слюны и звуки, отдалённо напоминающие лай.

— Ох, уморили! — простонал Фёдор Николаевич, промокая выступившие на глазах слёзы. — Вам бы авантюрные романы писать! От поклонниц отбою бы не было… Нда… Дети! Сущие дети! И знаки у них! И генерала приплели!

— Что вы имеете в виду, ваше высокоблагородие? — отрывисто спросил Андрей, на щеках его играл нездоровый румянец, молнии из глаз сверкали похлеще, чем недавно за окном.

Михаил молча ждал объяснений.

Судья резко оборвал смех. На лице его появилось презрительно-высокомерная гримаса.

— А вы, голубчик, в пузырь не лезьте, — прошипел он, глядя в глаза Андрею. — Так как ежели это не детская наивность в ваших сердцах пылает, то придётся мне думать, что намеренно вы с приятелем меня в заблуждение вводите! Намеренно следствие по ложному пути направляете! Соучастники вы тогда, получается!

— Что вы имеете в виду? — повторил свой вопрос Андрей, но в этот раз голос его звучал не возмущённо, а скорее потерянно.

— Я-то? Да что говорю, то в виду и имею. Глупости вы мне изволите докладывать! Осталось только понять, от недалёкости сие или по злому умыслу… Ну-ка, скажите мне, когда женщина эта убита была?

— В ночь с шестицы на седьмицу. Двух суток ещё не прошло.

— Та-а-ак, правильно, — похвалил подчинённого судья. — А теперь вы, дражайший Михаил Николаевич. Вам известен некий Вячеслав Павлович Огрызко?

— Разумеется, — подтвердил Михаил, чувствуя, как от нехорошего предчувствия начинают ныть зубы. — Мы же у вас с ним вместе несколько месяцев назад с документами были. Регистрацию он прошёл.

— Были. Прошёл. Я обратного и не утверждаю, — умильно улыбаясь, успокоил его судья. — Я вовсе даже о другом спросить хочу. Где был вышеупомянутый Огрызко в ночь с шестицы на седьмицу?

— Здесь!

— Ой ли? А ежели подумать? Ну, напрягитесь! Вспомните!

— Ночь с шестицы на седьмицу Вячеслав Павлович Огрызко провёл в этом кабинете! Мы с ним здесь разговоры говорили и вино пили, — с нажимом произнёс Михаил.

Фёдор Николаевич тонко улыбнулся и протянул:

— И разговоры вели, и вино пили, охотно верю. Вот только не всю ночь! Когда Вячеслав Павлович в этот кабинет вошёл?

— Часа через три после полуночи, — нехотя признал Михаил.

Судья покивал.

— А до того где был?

— В комнате у себя.

— Ну тут вы не врёте, конечно, но изрядно недоговариваете, — протянул судья и с укором заглянул в глаза собеседнику. — Ай-ай, как не стыдно, дражайший Михаил Николаевич… К себе в комнату Вячеслав Павлович, разумеется, заходил. Ненадолго. Переодеться. Кровь смыть!

— На что вы намекаете? — прогремел Михаил, подскакивая на ноги.

— Шестиликая с вами! Я не намекаю. Я прямо говорю! — рявкнул в ответ Фёдор Николаевич и тоже на ноги поднялся. — Вячеслав Павлович Огрызко зверски расправился с Настасьей Филлиповой, вернулся домой, умылся, сменил одежду и отправился к вам беседы беседовать и вино дармовое хлестать!

Михаил прикрыл глаза. Абсурдность обвинений зашкаливала.

— Он не убивал! Зачем ему?

— Зачем? Ревность, вестимо… Ваш протеже уже давненько с женщиной из местных встречается. От людей не скроешься. Имя, правда, до недавнего времени не знали. Но ежели подумать, всё сходится. Дама замужняя. Афишировать отношения ни к чему…

— Убивать зачем?

— Ну, видно, дама отказала от тела. Приелся кавалер. Получше нашлись. Тот же генерал, например. Он, между прочим, герой кинджарской и андальской войн, — усмехнулся судья и, примирительно подняв руку, добавил: — Но это только предположение. Самое очевидное, но — предположение. Вы не волнуйтесь. Мы всё выясним. Непременно.

— Это не предположение, а чушь! Славка никого не убивал!

Судья лишь насмешливо заломил бровь.

— Но след! Вспомните про след, — вступил в беседу Андрей. — Явно кому-то рослому принадлежит. И знаки на каблуке. И…

— След! И как я мог забыть про след? — вскрикнул судья и хлопнул себя по лбу, затем ухмыльнулся, подмигнул подчинённому и добавил: — А очень просто я смог забыть про след. И вам его из головы выкинуть советую! Я мог бы напомнить, что дело мы имеем с безликим. Высокий или низкий — в данном случае понятие относительное. Но я сделаю акцент на другом. Где вы этот след нашли?

— На месте преступления!

— Точнее!

— Ближе к ручью, в пяти десятках саженей от поляны, где тело нашли.

— А что ж не в пяти вёрстах? Нужно было все следы в округе зарисовать, — насмехался судья. — Кто вам сказал, что след этот к убийству имеет отношение? Может, там кто-то за несколько дней до того ходил. Или через несколько часов после него… Послали же боги помощничка!

— Но Знаки…

— Какие Знаки? Какие Знаки, я вас спрашиваю?!

— Символы ликов божьих!

— Вы идиот. Я подам доклад в вышестоящие инстанции, что вы не соответствуете занимаемой вами должности в силу явной недостаточности интеллекта.

Андрей сжал кулаки. На скулах его вздулись желваки. Судья меж тем продолжил:

— Официальное заключение о том, являются ли те или другие картинки и чёрточки Знаками, может дать только видящий. А пока заключения нет, это лишь ваши домыслы.

— Когда можно ожидать прибытия видящего из Крыльска? Чтобы он смог такое заключение сделать.

— Командирование в эту глушь видящего в данном случае считаю нецелесообразным.

— Но…

— Никаких но! На весь Крыльск только один видящий! И, поверьте мне, Порфирий Парфёнович занят сверх всяческой меры, чтобы его по пустякам дёргать. Да и что бы он здесь смотрел? След ваш гроза смыла. Труп тоже омыли давно... Но вы не тревожьтесь! Ежели на допросе всплывут какие-то сведения, позволяющие заподозрить Огрызко ещё и в преступлениях магической направленности или, того хуже, в сектантской деятельности, Порфирий Парфёнович непременно подключится.

— Безликий! Вячеслав Павлович — безликий. Он не способен к магии, — напомнил Андрей. — О какой магической направленности может идти речь?

Фёдор Николаевич отмахнулся от вопроса, вышел из-за стола, ободряюще похлопал Андрея по плечу и утешил: