Я твоя навеки, ты мой навсегда (СИ) - Ночь Ева - Страница 12

Я готов был рвать и метать. Бить морды и сражаться насмерть, лишь бы отвадить всех, кто втайне её разглядывал и – уверен – мечтал подкатить.

Многих останавливал факт, что она не одна. Заявись Бояркина без королевского сопровождения, уже б отбоя не имела от мужчин, желающих с ней перемолвиться словом.

Возможно, мне всё это казалось. Воспалённое воображение дорисовывало то, чего не было и не случится никогда. Но я так завёлся, что плохо соображал, потому что перед глазами, как красная тряпка для быка, – Илонкино платье.

– Ты прости, друг Островский, но она шикарная, – разродился эпитетами Белов. Сразу же захотелось его двинуть чем-нибудь, чтобы перестал пялиться и мечтать.

– Стёпа, – сказал я ему, зная, что он терпеть не может, когда его бывшим именем называют. Ну, не то чтобы смертельно, но на людях он предпочитал оставаться загадочным Стефаном Беловым с другой планеты и не от мира сего, хотя каждый, кто смотрел на его картины, понимал: он здесь родился, потому что только наш человек может рисовать старые улочки и здания столицы с такой любовью и фанатизмом, – побойся бога. Ты уже трижды был женат, чего тебе неймётся? Оставь Бояркину в покое.

– Дважды, – поправил меня педантичный временами Белов. – Два раза на одной и той же женщине – не считается.

Угу. И то, что у него трое детей – тоже так, мелочь пузатая, вообще под микроскопом не рассмотреть. Когда он начнёт к Илонке шары свои подкатывать бильярдные, я ей невзначай об этом расскажу. А то знаем мы эту богему – запылал костёр в штанах – и понеслась душа по кочкам.

– Она ж не женщина, – попытался он оправдаться, – а муза! Внезапно подаренное мирозданием вдохновение!

Стёпу не на шутку трясло. Я помнил этот немного сумасшедший взгляд, усиленный толстыми линзами.

– Вот что, – подтолкнул я к нему резиновую Юлю, – я дарю тебе новый арт-объект. Молодой, перспективный, свежий, как дыхание сакуры. От сердца отрываю. И не благодари!

И пока Белов хлопал глазами, а Юля всё так же улыбалась, как Гуинплен, я вырвался на волю. Аж дышать стало легче, когда от них избавился.

За эту внезапную парочку можно не беспокоиться: Юля – хек, Белов – джентльмен. Он порядочный, девушку на произвол судьбы не бросит. Не то, что я. Но мне нужна передышка и перезагрузка. Перед аукционом я Юлю заберу и дам ей возможность потратить деньги. Пусть купит какую-нибудь Стёпкину картину – я не против.

Пока я решал глобальные проблемы, под кодовым названием «как отделаться от докучливого сопровождения», Бояркина как сквозь землю провалилась. Вот только что мелькало её красное платье, да так, что в глазах рябило, и вдруг – бац! – нету её.

Пока я раздумывал, куда приложить свою внезапно обретённую свободу и прислушивался к внутренним ощущениям, полегчало ли мне, когда Илона перестала мозолить глаза, взгляд мой наткнулся на Ястребовского, который явно скучал с бокалом шампанского в руках.

На картину Белова он смотрел так, будто это карта сокровищ, он никак не может её прочитать, а ему надо – позарез надо понять, где же спрятаны золотые пиастры.

– Основа этой картины – ветер, – подошёл я к нему поступью ягуара. – Воздух, что пронизывает вечерний сумрак, прорывается сквозь голые ветви деревьев и шепчет голосами ушедших поколений.

Ястребовский встрепенулся и уже по-другому посмотрел на Стёпкину мазню. Поднатужившись, я ещё и не такое мог выдать. Ему ж надо, а мне не жалко. К тому же, это повод продолжить знакомство, которое обязательно перетечёт в плодотворное сотрудничество.

Этому набобу явно не хватало воображения. А он, судя по всему, пыжился что-то из себя выдавить, чтобы блеснуть. Таких, как Бояркина, нужно чем-то поражать. Правда, золото, как оказалось, она тоже любит, но пусть Ястреб остаётся в неведении. И если похудеет на пару миллионов, то сам дурак.

Ястребовский руку помощи не принял. Окинул меня острым взглядом, в котором почему-то читалась угроза. Это что ещё такое? Мы же с ним нормально и парой фраз не перекинулись.

– Послушайте, – не принял он руку помощи и пальмовую ветвь мира, – я не терплю конкуренции. И предпочёл бы взаимовыгодное сотрудничество.

Я даже опешил. Надо же. На ловца и зверь бежит! Но то, что Ястребовский сказал дальше, опустило меня с небес и грубо шмякнуло оземь.

– Я прекрасно осознаю, что брачное агентство будет подыскивать для Илоны разных кандидатов. Но прошу по-хорошему: лучше не вставайте у меня на пути. Я был первым. Эта женщина – моя.

С этими словами он поклонился, как в каком-то кино, и гордо прошествовал по галерее дальше. На картины он больше не смотрел.

«Это я был первым, козёл ты винторогий, – мстительно сверлил его спину злым взглядом и мысленно поджигал его брендовый пиджак. – И она моя, моя!».

А потом меня словно током прошибло: брачное агентство?.. Этот хрен отхватил мою Бояркину в брачном агентстве?!..

И на ум пришла гениальнейшая, как мне казалось, идея.

Илона

От Антона я удрала, сославшись, что мне нужно попудрить носик. Я б ему мозги попудрила слегка, чтобы он угомонился и отстал. Но мой потенциальный жених, судя по всему, решил, что я его добыча, а он – элитный самец, от которого нормальные женщины не отказываются.

Но где я, а где нормальные. Орбитальная станция не способна вытянуть весь креатив моего мышления и умения мимикрировать под окружающую среду. Так что нормальные – направо, а мне в другую сторону. Я с тоской подумала, что отвыкла от свиданий и внимания мужчин.

Весьма мешало платье. Зря я выпендрилась и напялила знамя вместо привычных удобных серых шмоток. И комфортнее, и не так приметно.

Между лопатками жгло. Кто-то без конца пытался меня рассмотреть. По интенсивности жжения, я подозревала, что это Островский. У меня на него особая реакция. Всё же неземная любовь даром не прошла: я научилась чувствовать этого мужчину слишком хорошо. Как оказалось, годы не властны над этим феноменом.

Меня к нему тянуло, но я мужественно давила в себе морду, что так и норовила обернуться и пощупать Богдана взглядом.

Лучше не расстраиваться. Там ещё эта – девушка с веслом. Вид у неё, будто этим веслом её приложили по голове, орудие преступления вручили в руки и сказали: не будешь улыбаться – в следующий раз башку проломим. Вот она и старалась изо всех сил. Интересно, где он её откопал?

Дамская комната встретила меня тишиной и прохладой. Интересно, если я сейчас тихонько улизну с этого праздника жизни, слишком ли это будет похоже на побег? Малодушные мысли, недостойные настоящего бойца.

Нет. Я же решила: новая жизнь, знакомства, подбор кандидата в мужья и отцы моим детям. Я заслужила. Пора. Но, как и в любом деле, нужно действовать. Если лежать и ждать, что прилетит принц на голубом вертолёте, то ничего не случится, а я так и останусь одинокой офисной крысой, чьи развлечения ограничатся только работой да троллингом сотрудников. Пора статус «Стерва года» менять на «Невеста столетия» и «Мать лучших детей».

Вперёд и только вперёд!

«Молодец!» – приободрил Опти.

Песси предусмотрительно промолчал, понимая численное преимущество потенциальных соперников. Проигрывать Песси не любил, поэтому залёг в засаде.

Одновременно с ликованием и боевым настроем раздался щелчок. Нет, это не мозги мои клацнули. Это кто-то зашёл в туалет и закрыл дверь. Ну, собственно, мне пора.

Я подняла глаза, чтобы поправить макияж и локоны, и вскрикнула.

– Нет, Бояркина, я не привидение.

– Ты что здесь делаешь? – зашипела я, боясь повысить голос. Ещё не хватало, чтобы на мой трубный зов сбежалась толпа и начала скандировать «Шайбу! Шайбу!». – Это женский туалет!

– Если ты ещё не забыла, читать я умею, – хмыкнул Островский и направился ко мне.

Я замерла. Кролик перед удавом – это слабое сравнение всего, что я чувствовала. Да у меня ноги буквально к полу приросли. Я боялась пошевелиться, потому что по телу промчались волны с криками: «Опасность! Боевая тревога! Налёт вражеских войск! Все в укрытие!»