Ты меня поймал (СИ) - Вольная Риша - Страница 21

— Поэтому, прежде чем идти к тебе с таким предложением, я и жениха подобрала.

Давлюсь кусочком яблока и в один присест допиваю остатки чая.

— Чего? — переспрашиваю женщину, свято веря в слуховые галлюцинации.

— Отличный парень. Племяшка мой. Да ты его знаешь. Тихомир.

Сглатываю остатки чая, буквально раздуваясь от шока.

— Тихомир Валентинович?! Ему же под пятьдесят, и он, кажется, женат, сын имеется.

— Уже холост, — радостно вставляет баба Юля и откидывается на спинку стула. — И ему только сорок пять будет в этом году. Зато сможет тебя обеспечить и окружить заботой. Детей заодно требовать не будет.

— Ага. Зачем дети-то?! Если он одним росчерком в ЗАГСе получит и жену, и новую дочь.

Улыбка женщины гаснет, не видя моего радостного отклика. Ну а что она хотела? Зачем мне такая авантюра?

— Юлия Борисовна, не обижайтесь только, но я прекрасно справляюсь сама, — на что соседка недовольно поджимает губы, выказывая своё несогласие. — Мне не нужен муж в принципе, тем более ради заботы обо мне. Вот правда- правда.

Вложила в голос сколько смогла доброты и терпения, и баба Юля согласно кивнула, но … она не отступит. И если не её Тихомир, то ещё кого-нибудь притащит. И в этот раз без подготовки. Так сказать, сразу на очную ставку.

— Давайте я вас чаем напою, — подскакиваю с места и прячу свои эмоции за приготовлением напитка.

По пути кликаю пультом телевизора, надеясь тем самым отвлечь старушку от темы моего скоропалительного замужества. С небольшого плазменного экрана, подвешенного в углу кухни, вещает журналистка местных новостей.

Я не вслушиваюсь, о чём там речь, зато Юлия Борисовна очень даже, что и замечательно.

Доделываю чай, собираясь поставить чашку на стол перед гостьей, когда по нервам ударяет знакомый до судорог в теле голос.

— Вся эта история с кражей и перепродажами детей ничего иного как чистой воды фальш, — холодно бросает Третьяков, спускаясь по лестницам из здания администрации города.

Ему чуть ли не в лицо тычут микрофонами сразу около шести человек, и все что-то спрашивают, кажется, даже не желая его ответов. Вопросы ради вопросов и раздувания огня.

Чашка выскальзывает у меня из рук и звонко бьётся об кафельный пол. Осколки брызгают во все стороны, раня мои голые ступни, но я вижу только капельки крови и абсолютно не чувствую боли. Лужица чая растекается неприятным пятном, и, как сквозь слой ваты, до меня доносится голос бабы Юли.

— Ой, Ларочка, стой! Не шевелись! Я сейчас приберу осколки, а то совсем изрежешься.

Я и стою, так как не могу отвести взгляд от экрана телевизора. Там холодные изумрудные глаза обещают мне скорую расправу, хотя я точно хранила обещание молчать.

Наташа.

Неужели у неё хватило смелости это опубликовать?! Ведь она же просто хотела иметь козырь в рукаве в разговоре с графом, когда речь зайдет о их свадьбе. А теперь что!?

Да Третьяков вместо громкой свадьбы устроит тихие похороны, причем не только Вознесенской, но и мои заодно. И ему точно будет наплевать, причастна ли я к этой шумихе в прессе или нет. Граф Дракула вчера прямым текстом сказал об отсутствии у меня второго шанса.

Найду и запру.

Лео

Сегодняшнее утро особенно отличалось от предыдущих.

Началось в шесть утра, при том, что уснул я не раньше трёх, так ещё и со шквала звонков. Меня хотели все и сразу- личные помощники, отец, мать, администрация, мэрия и даже Яровой озарил своим хмурым фейсом мою спальню.

— Земля столкнулась с огромным метеоритом или просто сошла с оси? — растирая лицо и пытаясь выдрать своё вялое сознание из тягучих лап сна, я уселся в кровати.

— Проще, Лев Николаевич. Женщины! — подхватываю пульт от телевизора с кофейного столика, а Захар без тени иронии ответчает. — Вы теперь звезда.

Первую минуту вникал в суть картинок, мелькающих по включенному новостному каналу, а когда дошло, то желание перегрызть одной особе горло стало приоритетным.

— Я эту… — вздохнул, подбирая в голове хотя бы пару нематерных слов. — Вознесенскую сейчас по стене размажу, стряхну в совок, сожгу и по ветру развею. Это же надо иметь такую тупую голову в комплекте с неуёмной энергией и хорошими подвязками в СМИ.

Мобильный снова ожил, яростно елозя от вибрации по лакированной поверхности прикроватной тумбочки.

— Я в душ. Когда выйду, будь готов выехать. Надо теперь сначала себя очистить, а потом уж снова измараюсь.

— Хорошо, Лев Николаевич, — как мне показалось, довольно отозвался мой охранник.

Одним словом- женоненавистник.

Выходка Натали стоила мне солидной суммы за выкуп дезинформации из печати, тройной нагрузки моего отдела по пиару и социальным сетям, бесценных нервов, чтобы успокоить близких и мэрию, но, самое главное, кучи времени.

Завтрак у меня состоялся уже в третьем часу.

— Как там Илларионова? — наконец-то спросил у Ярового то, о чём думал с половины седьмого утра.

— Дома.

Сухо кивнул, не выказывая охраннику своё острое чувство вины за вчерашнее.

Когда вернулся в свой кабинет, решая проверить, всё ли на там на месте, то в глаза бросилась неприкрытая дверца шкафа, где пряталась художница.

Приоткрыв, увидел, что створке мешает небольшая женская сумочка.

Насколько секунд смотрел на предмет, сопоставляя логическую цепочку, где в итоге неоновыми буквами светилось — Третьяков — мудак.

Лара, которую я под дождём выпроводил из замка, осталась без средств связи и денег, так как всё это сейчас находилось у меня в руках.

От всей души пнул ножку стула, ломая несчастную.

На шум тут же откликнулся один из охранников, гуляющий по холлу.

— Лев Николаевич, что-то случилось? — деликатно уточнил он, но, едва встретив мою злою морду, шагнул обратно из кабинета.

Конечно, вашу… случилось. Слепым остолопом стал и даже не понял когда.

— Захар, найди девчонку. Далеко не могла уйти. Пешком-то, — отрывисто проревел в трубку, едва нас соединили.

Яровой приказ выполнил молча, но девушку не нашли. Каким путём это создание топало до дома, одному богу известно, но слежка за её обителем вскоре доложила о возвращении Мотылька. Живой и очень мокрой.

— Лев Николаевич, Вознесенских доставили в главный офис, как вы и просили, — тихо оповестил меня Захар, стоя за моей спиной.

Снова кивнул. Если вчера я просто хотел прочистить мозги этой обнаглевшей блондинке, то после содеянного о помиловании не может быть и речи.

Сделал ещё несколько глотков бодрящего кофе и собрался снова в путь.

Когда объявился в главном офисе нашей семейной корпорации, чита Вознесенских от ожидания и бурной фантазии, зачем именно пятеро из моей охраны вытащили их из родового гнезда, были бледны и крайне напряжены. Зато Наталия, как ни странно, благоухала свежестью и бодростью майской розы мне невыспавшемуся и с нечистой совестью на зависть.

— Лев Николаевич, что творится? — тут же оживился Вознесенский, когда я неспешно проследовал к своему рабочему столу.

— Хороший вопрос, Пётр Иванович. Мне бы тоже хотелось узнать, что творится с вашей дочерью в последнее время. Бешенство матки? Гормоны? Наркотики? Или ещё какая болезнь, вынуждающая меня посадить её в клетку.

Родитель совсем бледнеет, а мать лишь прикладывает тонкую ладонь к сердцу.

— Я не понимаю, — растерянно тянет Вознесенский, бросая взгляды то на жену, то на умиротворенную дочь.

— Вчера Наталья нарушила закон о частной собственности, сегодня оклеветала меня на весь мир с каким-то диким заявлением о торговле детей. Боюсь, завтра она заявит о своей святой непорочности и придётся запереть её в комнате без окон и дверей.

Пётр Иванович как подкошенный бухнулся обратно в кресло, упираясь на меня расширенными глазами. Единственное чадо явно довело родителей до ручки. Самое интересное, они ведь даже не пытаются доказать невинность дочери.

— Не выйдет, Лео, запереть меня в психушку, — неожиданно вступает в дискуссию виновница этой вакханалии, поднимаясь со своего места. — Я беременна. От тебя, дорогой! — торжественно добавляет будущая смертница и улыбается во все тридцать два зуба.