Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 26

– Какая ты кровожадная, однако. Без распила никак?

– И очень важно, – не повелась я на уловки господина Алексеева, – чтобы во всём многообразии моей жизни Маша была счастлива. Я не отдам её вам, даже если она окажется вашей дочерью. Но я глубоко надеюсь на отрицательный результат.

– Зря надеетесь. Чем дальше, тем я больше убеждён, что Маша – моя дочь.

Столько уверенности в его голосе… хочется покусать, чтобы разрушить непробиваемую стену. Но я понимаю: куда уж мне…

– У тебя нет практически никаких шансов, – вздохнул он. – И, поверь, я сам пока не знаю, как быть. Потому что если Маша моя, я её не отдам. Буду судиться и всё, как положено. Ребёнок должен знать отца. Тем более, если отец не собирается отказываться от своих прав и обязанностей. Придётся нам как-то мириться, Алиса. Будешь в гости ходить, что ли… Я понимаю, что невозможно вечно быть в няньках. К тому же, дети очень быстро растут. Но я бы отложил всё это пока подальше.

– Знаете, что самое отвратительное во всём этом? – не сдалась я. Мы уже говорили, да, но мне постоянно хотелось высказаться на эту тему. – Если она не ваша, я не знаю, как буду объяснять, почему вдруг вы не отец.

– Как-то решим и эту проблему, – сжал он упрямо губы и стиснул чашку в руках. – Тогда я буду ходить к вам в гости, – улыбнулся слабо и посмотрел на меня.

В этом взгляде я прочитала слово «мир». Он не хотел об этом спорить сейчас. И я умом понимала: уже ничего не изменить, не исправить. И осталось подождать каких-то два-три дня, чтобы знать наверняка, в какой переулок завернула судьба. Но сердце не хотело смиряться. Сердце моё бунтовало и рвалось на части.

– Вам придётся нелегко, – покачала я головой. – Думаю, ни ваша мать не готова к роли бабушки и будет против. И, полагаю, ваша невеста тоже не визжит от восторга.

Он прислонился к стене и прикрыл глаза. На лбу у него выступил пот. Кажется, его понемногу отпускала боль.

– Маму я вообще не спрашиваю. Даже если она будет ну очень против, это ничего не решает. Я давно перестал потакать её мнениям. У меня своя жизнь и принципы. А если маме что-то не нравится, никто её не неволит. Не хочет быть бабушкой – не надо. У неё масса способов занять себя тем, что ей нравится.

– А невеста? – тихо спросила я, когда поняла, что пауза затягивается. Мне даже показалось, он задремал. И будить его не хотелось, но и довести разговор до конца было нужно.

– Если она любит меня, то найдёт в сердце место для моего ребёнка. Да, Маша для неё оказалась шоком. Но и понять её можно. Я бы удивился, если бы она визжала от восторга, как ты говоришь. На все решения нужно время. Я ей его дам.

– А если всё же нет? Не найдётся в её сердце места для Машки?

Алексеев посмотрел на меня сквозь тяжёлые веки.

– Значит я в ней ошибся, – проговорил он медленно и осторожно опустил ногу на пол. – Кажется, занемело. Спасибо за кофе и беседу, Алиса. Пойдём спать.

Он слишком резко поднялся. Наверное, этот мужчина убеждён, что сделан из стали, и ему всё нипочём.

Он покачнулся.

– Осторожно! – вскочила я и попыталась его поддержать.

Большой и тяжёлый. А ресницы у него пушистые и густые, как у Маськи.

Слишком близко мы друг от друга. Опасно близко.

Глава 30

Он смотрит на меня пристально. Я забыла, как дышать. А внутри – дрожь зарождается: будоражащая, неконтролируемая, неправильная.

Я не должна ничего чувствовать к этому чужому мужчине, но это слабенький шёпот разума. А у тела свои законы и желания.

– Поздно уже, – слышу я его голос, а сама словно в тумане – глаз отвести не могу.

Он тоже на меня смотрит. А потом пальцами отводит от моего лица непослушный локон.

– Ты красивая, правда. Но прогони меня, пожалуйста.

– Я же вас не держу, – сказала и рассмеялась: как раз поддерживала, не давая упасть. Но он уже и так крепко на ногах стоял, а я вцепилась, как клещ. Даже стыдно. – Простите, – осторожно разомкнула пальцы. – Я лишь хотела не дать вам упасть.

– Да, всё правильно. Всё хорошо, – продолжал он на меня пялиться. – Всё хорошо, я не хотел тебя обидеть. У меня, наверное, помутнение. Спать пора, пока опять не накрыло, – усмехнулся он как-то искренне и немножко виновато.

Милый такой. Почти плюшевый. Я даже на миг забыла, каким властно-противным он бывает. Воистину: сонного его ещё можно терпеть. Видимо, поэтому меня переклинило.

– Завтра в больницу, – строго сказала я, и он снова мне улыбнулся.

– Я пообещал. А обещания принято выполнять. Я не пустозвон какой-то, не забывай.

Складывалось впечатление, что мы никак не могли расстаться.

Я бы уже ушла, но он стоял почти на проходе. Не хотелось его ни огибать, ни теснить, поэтому я ждала. Чего ждал он – неизвестно.

– Спокойной ночи, – снова метнул он в меня взгляд.

– До завтра, – кивнула ему в ответ, и Алексеев наконец-то похромал прочь.

Я перевела дух.

Ой, мамочки. Я не хочу. Не буду. Нельзя. Он мне не нравится, – уговаривала я саму себя, а перед глазами – его лицо. Пушистые ресницы. Открытая улыбка на губах.

Красивый же, как дьявол. Я даже на какое-то время забываю, какой он наглый и резкий. А мне всё же следует об этом помнить – мы без конца ругаемся, и не всегда это его вина.

Я тоже хороша – промолчать не могу. Словно за годы молчания отыгрываюсь. Это нужно было делать с Валериго. Я провожу между ними параллель – и Алексееву прилетает.

С другой стороны, он заслужил. Будь он милым зайкой, разве стала бы я на него рычать?

Вот так, выставляя аргументы «за» и «против», отправилась я спать.

Машке всё нипочём: дрыхнет без задних ног, а я, между прочим, третье место в этом доме меняю. Всё чужое и непривычное, необжитое. Ну, и мысли – куда же от них деться?..

В общем, уснула я поздно, встать рано не получилось.

С завтраком вышла засада – пришлось душ принимать быстро, греть чайник и резать бутерброды.

Господин Алексеев встал раньше меня и смотрел за моей беготнёй снисходительно.

Слишком тихий – и это странно. Если бы бурчал, отчитывал, командовал, я б не удивилась. А тут снова чуть ли не плюшевый зайка. Подозрительно.

– Не переживай. Сегодня придёт кухарка – проверишь её способности. Весьма хвалили.

Я замерла с ножом в руках.

– Я что, протестировать её должна?

– А кому? Ты одна дома. Машку в садик отведёшь – и принимай. Я тебе доверяю.

Да, кстати. Слишком доверчивый. Ключи. Карточка. Кухарка. Квартира в моём распоряжении. А он меня совсем не знает. Я ведь могу и аферисткой оказаться.

– Заодно познакомишься с Лидой – она в доме убирает. Теперь будет ежедневно, как я уже говорил. Нас стало больше, а ребёнку негоже пылью дышать.

За что мне это всё? Горничная, кухарка, няня… с непонятными полномочиями.

– В котором часу я должна быть дома? – поинтересовалась и сделала глоток чая. – Мы с Юлей договорились в пару-тройку мест заехать.

– Собеседование и тестирование назначено на два часа. Успеешь. А вообще, чтобы успевать, неплохо бы составить план. Тогда время впустую не тратится.

– Давайте, я как-нибудь без планов обойдусь, – огрызнулась, чувствуя, что снова меня накрывает раздражением.

Не хватало ещё по шнурку ходить, потому что господин Алексеев так решил. Я личность творческая! Мне нужна свобода, а не рамки, в которые он без конца пытается меня впихнуть.

Он тоже кинул на меня гневный взгляд. Таким только устои мироздания взрывать.

– Опять угаетесь, – тяжело вздохнула Машка. – Так вы никогда не поженитесь. Надо влюбляться в дуг дуга. А вы не стааетесь. Вообще.

Надо было отрезать себе язык. Сразу же. Видимо, Машке пришла идея нас поженить по душе. Надо как-то попытаться ей объяснить, что мы друг друга поубиваем скорее, чем влюбимся.

– Я вас отвезу, – сказал Алексеев, никак не отреагировав на Машкины размышлизмы.

– Спасибо, но за нами обещала заехать Юля, – постаралась я вложить в слова всю вежливость, какая во мне была.