Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 62

– Я не люблю тебя, Марин, – снова ударил я больно. – И, наверное, никогда не любил. Да и ты тоже. Нам просто было удобно друг с другом. Необременительно. Встречались от случая к случаю. Вместе ходили куда-то – культурно развиваться. Проводили время в постели и снова исчезали из жизни друг друга до новой встречи. Это не любовь.

– У любви много граней! – возражала она мне с упорством гончей, что взяла след и никак не хотела сворачивать в сторону. Только след был ложным. Гончая об этом не знала и продолжала напрягать лапы, нюх, зрение, уши.

Я должен был доказать ей, что все её надежды тщетны, а усилия уходят вхолостую.

– У наших отношений вряд ли вообще есть грани. Так, отражение на глянце. Я не стану пафосно заявлять, что нам нужно расстаться. Мы и так очень давно по разные стороны пропасти. У каждого своя жизнь, интересы, заботы, увлечения. Мы не пересекаемся. Я это понял и вижу. Хочу, чтобы увидела и ты.

– Мы могли бы попытаться жить вместе! – Марина будто меня не слышала. Да почему «будто». Она слышала только себя и воспринимала то, что втемяшилось ей в голову.

– Уже не стоит. Мы с тобой как абажур той лампы, что ты расколотила в тот день, когда здесь появилась Машка.

– Зачем ты об этом вспоминаешь? – вспыхнула она. – Я виновата, признаю. У тебя будет другая лампа, лучше.

– Да. Будет, – согласился я. – Но это будет другая лампа. А про дребезги – это не о стекле, а о том, что нас худо-бедно объединяло. И если у тебя есть хоть немного гордости, ты уйдёшь, Марин. Хватит уже пытаться из осколков слепить что-то целое. Не получится.

Она ещё пыталась возражать, доказывать. К счастью, держалась в рамках и не устраивала истерику с воплями, соплями и дешёвой игрой на публику.

Мне немного было её жаль. На душе тяжело. Она была в моей жизни три года, а я не из тех, что перешагивали и уходили равнодушно. Но обманывать, изгаляться, выкручиваться – не для меня. Хватит. Я и так смалодушничал, пытаясь хоть как-то смягчить удар. А как ни крути, твёрдое решение всё же принимать нужно. Не важно, когда. Сегодня или завтра, или через неделю. Можно и год тянуть – и ничего не изменится. Итог будет тем же: нам надо расстаться.

– Ключи, – протянул я руку и посмотрел Марине в глаза.

Она замолчала на полуслове. Не знаю, что прочла в моём лице, но опустила глаза, очень долго рылась в сумочке, достала ключ от моей квартиры и аккуратно вложила его в мою ладонь.

На этом можно было бы поставить точку, перевернуть страницу, но тогда я ещё не знал, что это ещё не конец сюрпризов от Марины Айдановой.

Глава 73

Алисе я ничего не сказал. Решил: она просила время, пусть оно у неё будет, а позже, когда мы наконец-то притрёмся, присмотримся, будет ещё возможность объявить, что с Мариной я расстался.

Как-то показалось глупым с готовностью брякнуть: «С Мариной я покончил!», будто красуясь: вот он я какой замечательный, перешагнул, примите меня в свои объятия. Не всё сразу. Тут важнее, что решит для себя Алиса. Сможет ли принять меня, сочтёт ли достойным. Но в тот вечер я позволил себе маленькую вольность – поцеловал её украдкой перед тем, как она юркнула к себе в комнату, чтобы готовиться ко сну.

Это был не полновесный поцелуй, а лёгкое прикосновение губами к губам. Нежное обещание, что я, пусть и не идеальный, но желаю её и хочу, чтобы между нами родилось нечто большее, чем просто отношения.

Хватит, я в одних уже побывал. Меня больше не устраивает «любовь» на расстоянии. Мне очень даже нравится семья в моём доме. Это по-настоящему, не без курьёзов и ругани, не без непоняток и взаимных обид, но тепла, смеха, радости во сто крат больше, чем в то время, когда я жил один, был женат на работе да изредка встречался с Мариной.

Когда ты входишь во вкус и начинаешь свободно дышать, на меньшее уже не согласен.

На следующий день Марина пришла снова.

– Здесь остались мои вещи, – заявила она, гордо подняв подбородок.

Я посторонился, молча пропуская её внутрь.

Её вещи здесь были, да, но стремление их забрать весьма меня удивило. Не настолько ценное, чтобы заявиться сюда снова.

Следить, что она там складывала, я не стал. Сидел на кухне с Яном, пялился в окно и крутил в голове Маринкин выпад.

– Хотите, я вам помогу? – неожиданно открыл рот Ян.

Вид у него загадочный, как у Сфинкса. Я на секунду завис, соображая, что он имеет в виду.

– Помогу вашей бывшей невесте исчезнуть из вашей жизни, – пояснил он, криво ухмыляясь. Нехорошая такая гримаса. Гнусная, я бы сказал.

– Прибьёшь её в подворотне? – поинтересовался без особого запала, ужасаясь тому, что подумал об этом.

– Зачем? Есть масса других способов вправить мозги. Даже без рукоприкладства, – парировал андроид уже с обычным своим выражением лица.

– Не настолько низко я пал. Она всё же женщина. Вести войны в наше время как-то не цивилизованно.

Он помолчал, что-то помешивая на плите. Пахло вкусно. Колдун юный, не иначе.

– Если передумаете – обращайтесь, – сказал и ушёл в себя.

И снова чудилось мне: он знает что-то больше, чем я, но расспрашивать было как-то унизительно, что ли.

Вещи Марина собирала долго. Можно подумать, у неё тут целый арсенал запрятан. Хотя, наверное, за годы нашего общения, что-то и накопилось – не без того. Я как-то не обращал внимания.

Уходила она всё так же гордо, как и пришла. Кучу её пакетов уносили два крепких парня, видимо, из сферы обслуживания. А может, папа её подогнал, как знать. Меня это тоже особо не интересовало.

– Я б на вашем месте… – снова открыл рот Ян, когда за ней дверь захлопнулась.

– Будь на своём месте! – в сердцах сказал я, понимая, что он суёт нос, куда не просят. Тот только плечами пожал.

Меня так и подмывало спросить, что он всё же имел в виду, но вскоре стало не до этого: пришла Алиса и привела с собой женщину средних лет. Милая такая, улыбчивая, с добрыми щеками.

Вот есть с добрыми глазами, улыбкой, а у этой – щёки. Розовые, пухлые, сдобные.

– Знакомьтесь, Евгений, это новая няня для Маши, Божена Ангеловна – заявила моя заноза в заднице и сердце по совместительству.

Я вздрогнул. Ещё раз залип на щёки. Где она её такую откопала? Новая няня отреагировала по-своему на моё тотально-позорное молчание.

– Можете звать меня просто Божена. У меня папа болгарин, – она словно извинялась, – поэтому у меня такие странные имя и отчество.

Голос у неё приятный, движения плавные. И почему-то сразу к ней доверие – необъяснимое, но стойкое. Вот бывает так: человек ко двору, по душе, без скрипа и сопротивления.

– Вот здесь вы будете жить, – потянула Алиса новую няню в свою комнату.

«А ты?!» – взревело у меня внутри страшное чудовище, которое, судя по всему, испугалось до визгу, до судорог, до паники.

– А я переночую в комнате Яна, – ответила она на мой немой вопль, – а завтра я уезжаю в командировку.

Пока Божена одобрительно осматривала комнату, я оттащил Алису в укромный угол.

– Что всё это значит? – спросил свистящим каким-то шёпотом.

– Я говорила: мне нужно закончить проект, уехать на несколько дней, – терпеливо пояснила она. – Я знаю, что ты дома и мог бы присмотреть за Машей. Но это не решает глобальной проблемы: Маше всё равно нужна няня. А мне надо работать. Ты и сам прекрасно знал, что рано или поздно это нужно сделать – заменить меня очень хорошим профессионалом. Божена – именно такая.

– А со мной посоветоваться нельзя было? – всё равно не спрятал я своего ощетинившегося ежа.

– Ты бы со мной спорил, мы бы поругались вдрызг…

– А так ты поставила меня перед фактом, не дав выбора. Я могу её прогнать, учти.

– Можешь. Имеешь полное право. Но, надеюсь, тебе понравится, как она работает. Мы договорились, что она будет ночевать с Машкой по согласованию с тобой. Если ты решишь, что в этом нет нужды и ты справишься сам, ночные часы выпадают. А так она будет каждое утро водить Машу в детский сад, к логопеду и на все кружки, занятия, которые будут ей полезны и одобрены тобой. Это рационально.