Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 63

– Я подумаю, – буркнул, не сдаваясь. Всё время подмывало спросить: а где в это время будешь ты? И не потеряем ли мы тебя, когда ты надолго и не понятно куда исчезнешь из дома?

– Подумай, Жень. Больничный не вечен, через пару недель тебе снимут гипс, ты станешь пропадать на работе, являться под вечер, уставший. А тут всё под контролем: Маша присмотрена, ужин приготовлен. Тишь, благодать, красота.

Расписывала она хорошо. Только что-то меня во всей этой идиллии жутко напрягало. Я только понять никак не мог – что.

Божена первое впечатление о себе не испортила.

– Хоошая! – идентифицировала её статус Машка.

Они как-то почти сразу спелись. Матрёшка-попрыгушка и Боженка щекастенькая. Будто знали друг друга всю жизнь.

Утром Алиса уехала. Уехала бы тихо, растворилась бы незаметно, но я бдил. Поймал её почти у самой двери. Убрал непослушный локон с её щеки.

– Я буду тебя ждать. Очень, – прошептал тихо-тихо и, не удержавшись, прильнул к её губам.

И она откликнулась, отозвалась, обвила руками мою шею, подалась вперёд. И таким сладким был этот поцелуй, что внутри восторг достиг критической отметки.

Никогда, никогда я ещё не чувствовал в своей жизни ничего подобного. Это походило на яркий праздник, на радость сердца, на усладу души, когда всё в тебе поёт и радуется, ликует и готово стартовать в самое синее небо, а ты способен выпрыгнуть из кожи и пройтись босиком по углям, даже не ощущая жара и не боясь обжечься. Потому что невозможно получить ожоги, когда твоя личная температура куда сильнее, чем та, что делает угли горячими…

А чуть позже, когда Божена и Машка отправились в детский сад, я обнаружил, что у меня пропали банковские карты. Моя личная и та, что я давал Алисе, и которую она так и не взяла у меня.

Глава 74

Евгений

Я не знал, что предпринять, как поступить. В доме за несколько дней побывало слишком много людей, но до этого никогда и ничего не пропадало.

Из новеньких – только Божена. Но у меня как-то не укладывалось в голове, чтобы эта добрая феечка с пухлыми щеками могла шарить и воровать.

Выстроить их всех на «ковре» и задать вопросы, наверное, было бы правильным, но я не мог. Сам не знаю, почему. Как-то неправильно, не по-человечески, что ли.

Нельзя сказать, что за всю свою жизнь я не сталкивался с недобросовестными и порочными людьми. Всякого хватало. С нечистыми на руку работниками я расставался без сожаления, как только уличал кого-то в воровстве, подделке документов или в двойной бухгалтерии.

Но работа и моя семья – это разные вещи.

Я перебрал всех по пальцам. Мама, Ян, Марина, Божена. Алиса и Машка. На дочь и Алису я категорически отказывался думать. Алиса, когда ей предлагали, не захотела карточку брать. Кажется, в самом начале мы что-то покупали, но карточка неизменно возвращалась на своё место. Она не могла. Я не хотел в это верить.

Маму тоже сразу в минус. У неё всё есть, а честность её порой зашкаливала до небес. К тому же, это она меня воспитывала и держала в строгости. Я даже мысли допустить не мог, что она вдруг внезапно нарушила все устои и заповеди нашей семьи.

Марина три года крутилась вокруг меня, делала ремонт на своё усмотрение в квартире, заказывала мебель и утварь, оплачивала работу клининговой компании, которая убиралась у меня время от времени, а позже – и приходящей домработницы. В конце концов, у неё была своя карта, которую я периодически щедро пополнял, чтобы она ни в чём нужды не знала. Карту я так и не заблокировал. Даже не вспомнил о ней при расставании, зато вспомнил сейчас, когда обнаружилась пропажа.

Марина и воровство тоже не укладывались в мою картину мира. Я слишком долго считал её идеальной, и пока она не давала поводов думать о ней, как о воровке. Одно дело – она мою дочь не приняла и зубы показывала. Другое – украсть. Нет, не сходилось, никак.

Оставались Ян и Божена. И, как бы я не упирался, нужно было провести расследование. Два чужих, новых человека в доме. И как бы я ни скрипел на Яна зубами, он тоже не походил на вора.

Несмотря на то, что он подался в услужение, я прекрасно понимал: он не из простых рабоче-крестьянских парней. Но с чего-то нужно было начинать, и уж если мне придётся трясти Божену, то всё равно нужно потрясти и Яна.

Я понимал: поезд давно ушёл, и я вряд ли смогу найти концы этого мутного дела, которое усугублялось ещё и тем, что деньги с карточек не снимали. То есть кража переходила в разряд какой-то непонятной субстанции. То ли вор выжидал, то ли украл и не знал, что с ними делать. В любом случае, я бы предпочёл, чтобы всё прояснилось.

Ян, которого я для приватной беседы затянул в его комнату, выслушал меня стоически, не меняясь в лице.

– Без проблем, – широко повёл он рукой, как декламатор на сцене. – Мне раздеться?

Он не оскорбился, не пыхтел, не возмущался. Я злился, понимая, как всё по-идиотски выглядит. И карточки… их можно засунуть куда угодно, в любую щель в доме.

– Опять хочешь дать мне совет? – желчно спросил я, видя его полное безразличие.

– Вам не нужны мои советы, я помню. Всего лишь замечание: плюньте. Заблокируйте карточки и забудьте. Я уверен: вы ничего не найдёте. А если найдёте, то не у тех людей, на кого думаете. Или у тех, на кого не думаете, но не факт, что они воры.

Слишком умно и загадочно. Я даже завис.

– У тебя есть предположения? – спросил, скрипнув зубами. Ну не мог, не мог этот мачо в часах и штанах за несколько тысяч карточки воровать. Я вообще подозреваю, что это не я ему плачу, а это он работает у нас из благотворительности или альтруизма, словно наказывая себя за что-то. Или кто-то его наказывает таким образом. Но лучше в дебри Яновой души не лезть. Тут бы со своими проблемами разобраться.

– Есть, – посмотрел он прямо мне в глаза. – И вам они не понравятся. Я почти уверен, что ваша пропажа найдётся однажды.

Я даже понял, на кого он намекает. Марина. Словно пенопластом по стеклу провёл – так противно стало, что я еле удержался, чтобы не скривиться.

Это как отравленная игла – входит не больно, а яд по телу расползается.

Случись это несколькими днями раньше, я бы Яна слушать не стал, послал бы его, выгнал, отмёл его подозрения, как ненужную шелуху, но всё случилось сейчас, когда мы расстались и Марина ушла явно обиженная.

Раньше у нас подобных инцидентов не случалось – мы почти не ссорились. Так, мелкие недопонимания, которые сами по себе рассасывались без истерик, длительных разлук или многодневных молчаний, когда каждый дуется в своём углу и никак не может простить.

Нам просто нечего было делить – так я считал. Возможно, Марина считала иначе, но я до последнего не хотел в это верить.

– Ты что-то знаешь? – спросил я у андроида в лоб. – Потому что твои туманные намёки мне до чёртиков надоели.

– Боюсь, вы мне не поверите, – упрямо смотрел он куда-то поверх моей головы, что невероятно бесило.

– А ты не бойся, – почти ласково сказал я. – А уж потом я решу – верить или не верить.

Ян вздохнул. Я впервые видел, как он колеблется.

– Я знаю её семью, – выдал он неожиданно, усаживаясь на стул. – Неплохо знаю. Марину – постольку поскольку. Вы же знаете, кто её отец? – посмотрел он мне в глаза.

Я да. Знал. Вполне себе одиозная фигура в городе. Скандально известный адвокат, за плечами которого – много громких дел. Я тоже был вхож в семью Марины – знакомились как-то по её настоянию, но предпочитал держаться подальше от её родственников и сразу предупредил, что не хочу плодить клановость и связи. И если у нас отношения, то это отношения между мной и ею, а не с её знаменитой роднёй.

– Но, наверное, вы не в курсе, что империя Айданова держится на волоске, – продолжил Ян, правильно истолковав моё молчание. – Там… всё сложно. Очень, – отвёл он глаза. – А поэтому у Айданова из достояния остались лишь дочери. На одной из них хотел женить меня мой отец. Договорной брак.