Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр - Страница 13

«В состоянии моральной депрессии, в каком он доживал последние годы, он готов был откладывать крупные и требовавшие решимости действия до времени, когда не ему придется их совершать. Так в деле будущих декабристов, так в деле о престолонаследии. А черты этой моральной депрессии явственны в его закате. Он точно места себе не находит. Эти продолжительные поездки, иногда по дальним областям и севера, и востока империи, не связаны с какими-либо правительственными задачами и не приводят к каким-либо мероприятиям… Почва для наивной легенды о старце Федоре Кузьмиче… была подготовлена всем поведением Александра в последние годы его жизни». (Пресняков, 1990, с. 256–257.)

«Известно ито, что Карамзину Александр доверил “государственный секрет” — тайну престолонаследия в своем завещании. “Александр… поведал историографу и давнюю мечту — оставить трон, отречься, зажить жизнью частного человека”. Позднее у него появится и желание пострига — уйти в монастырь». (Лютов, 1999. с. 78.)

«Действительно, Александр I неоднократно говорил о своем желании отречься от престола. Но речь никогда не шла о монастыре или жизни скитника». (Смирнов, 1995, с. 71.)

У Александра I со временем ярче других выделяются черты параноидного расстройства личности. За защитным фасадом недоверия сначала скрывается присущая ему заниженная самооценка, а затем развивается настоящая депрессия. Мазохистически окрашенный уход императора в религию (молился до «омозоления» коленей), сближающий его этим обстоятельством с русскими «юроди-вымиХристаради», могло явиться своеобразной реакцией личности на возрастающую с годами дистимию.

АЛЕКСАНДР III (1845–1894), российский император с 1881 г. Сын Александра II. Был женат на датской принцессе Марии. За поддержание европейского мира получил прозвание «Миротворца».

«…Воспитывался не как будущий император, а как великий князь, предназначавшийся, главным образом, для военной карьеры». (Корнилов, CD Брокгауз и Ефрон.)

«…Победоносцев⁴, преподававший наследнику законодательство, записал в декабре 1865 года: “Сегодня, после первых занятий с цесаревичем Александром, я пробовал спрашивать великого князя о пройденном, чтобы посмотреть, что у него в голове осталось. Не осталось ничего — и бедность сведений, или, лучше сказать, бедность идей удивительная”. И эта оценка со временем мало изменилась у Победоносцева, несмотря на все его расположение к Александру». (Рыжов, 1996, с. 64–65.)

«Александр III был ограничен не парламентом каким-нибудь, не волею народа, а “божией милостью”. Об этом свидетельствует не только беспомощный лепетегодневников…Александр IIIбыл здоров, как Тарас Скотинин, ломал подковы, сгибал серебряный рубль». (Лю-бош, 1924, с. 144–145.)

«Чтобы подбодрить себя, Александр все больше и больше пил (выпивать он начал еще будучи наследником, как видно из его дневника.) Под конец он обратился в запойного пьяницу; каждый вечер кончался тем, что Александр, распив со своим главным телохранителем, ген. Черевиным, по бутылке коньяку (который они от императрицы Марии Федоровны прятали в сапоги), валялся на полу среди дворцовой гостиной, визжал, барахтался и хватал за ноги проходивших. Заботы о самосохранении и алкоголизм оставляли Александру мало времени для занятия политикой… [умер] от хронического воспаления почек и водянки, явившихся последствием, гл. обр., его алкоголизма, в сравнительно молодых годах, не дожив и до 50 лет. Несомненно, что атмосфера панического ужаса, в которой он жил, сильно способствовала разрушению его здоровья, — как она же была и первопричиной его запоя». (Покровский, 1926, с. 164–165.)

«…После страшной кончины своего родителя Александр III страдал определенным психическим сдвигом: коллекционировал фотографии, другие изображения лиц, покушавшихся в России на царя, саморучно вклеивал в специальный альбом, подолгу их рассматривал; смертельно напуганный (нервозность усиливалась выпивками — малыми дозами, но продолжавшимися по нескольку часов), он почти безвылазно жил в уединенной Гатчине и удостоился прозвища “гатчинский пленник”». (Ерашов, 1998, с. 75.)

«При необычайно крепком сложении Александра 111 можно было ожидать дол — гого царствования, но его жизнь прервалась неожиданно и преждевременно. 17 октября 1888 г. царский поезд на пути из Крыма потерпел крушение близ ст. Борки (недалеко от Харькова). При этом государь получил ушибы в области поясницы, на которые первоначально не обратил внимания; однако вследствие этого, как полагают врачи, у него развился хронический нефрит. Летом 1894 г. болезнь достигла уже такой степени, что, наконец, заставила заняться серьезным лечением; но было уже поздно…» (Аммон, ЭС Гранат, т. 2, с. 181.)

«Десять лет он Русью правил / Без законов и без правил, / Точно Грозный или Павел; / Миллиард долгов прибавил, / В Петербурге «Крест» поставил, / Трепетать всю Русь заставил…» (Эпитафия Александру III. Неизвестный автор, 1894 или 1895 г.)

Положение первого лица государства уникально во многих отношениях, в том числе и в биографическом аспекте. Публикуемые сведения чаще всего позитивно или негативно тенденциозны, т. к. преследуют в первую очередь политические цели. При этом авторы невольно «приводят в соответствие» историческое значение монарха с его личной жизнью, принимая за исходную величину его политическую J олъ. Отсюда возникают те психологические портреты царей, которые мало соответствуют оригиналу. Тем не менее повторяемость некоторых биографических фактов у разных авторов позволяет предположить, что они имели место в действительности. Что касается императора Александра III, то его алкоголизм можно не подвергать сомнению, как и связь явно преждевременной смерти с этим заболеванием. А странное коллекционирование, которым он навязчиво увлекался в последние годы, прямо свидетельствует о наличии у него тревожного расстройства.

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ (356–323 до н. э.), царь Македонии с 336 г., один из величайших полководцев и государственных деятелей Древнего мира. Создал крупнейшую мировую монархию древности.

Наследственность

[Отца называли] «…пьяницей, игроком и мотом… Он нередко напивался, что было вполне в традициях его рода, и часто увлекался женщинами. Решительно во всем этот пышущий здоровьем властитель преступал традиционные рамки. Он требовал такой свободы в области любви, которая далеко заходила за границы старинных представлений о нравственности». (Шахермайр, 1984, с. 41–42.)

[Мать] «… безудержная и демоническая в своих увлечениях. Хотя ее страсти были типичны для иллирийско-балканских женщин, однако полное отсутствие сдерживающих центров делало ее не похожей на своих земляков. Она могла преступить любые границы, для нее не существовало ни каких-либо моральных принципов, ни традиций». (Там же, с. 42.)

[Брат] «…из-за слабоволия и некоторого слабоумия — да к тому же он был эпилептиком, — его вообще не считали претендентом». (Там же, с. 349.)

Общая характеристика личности

«Очень вспыльчивый и необузданный, убивший несколько человек. Сначала фригидный, позже гомосексуальный. После возвращения в Вавилон наблюдалось постоянное пьянство». (Somogyi, 1936, с. 283.)

«Пристрастие к ночным пирам превратилось у него в опасный порок. Особый накал страстей среди его придворных вызывали мальчики, предназначенные для любовных утех. К одному из них — восточному юноше Богою, Александр, по-видимому, проявлял повышенный интерес». (Шахермайр, 1984, с. 307.)

«Солдаты Александра краснели и отворачивались, когда царь принародно забавлялся с евнухом Багоасом». (Сосновский, 1992, с. 62.)

«В последние годы пристрастился к неразбавленному вину. Ему нравилось сильно напиваться, как-то он даже вызвал на состязание, кто больше выпьет, самого завзятого кутилу и пьяницу, друга своего детства Протея. Александр оказался слабее Протея, откинулся на подушки, и кубок выпал из его рук». (Шахермайр, 1984, с. 344.)