Герой моих грез и кошмаров - Ежова Лана - Страница 51

Даже если в руках целителя побывали жизни тысячи пациентов, когда приходится спасать своих родных, они дрожат. И руки, и целитель.

Я быстро приструнила испуг. Сейчас Оливеру нужна не льющая слезы мать, а уверенная в своих силах целительница.

К моменту, когда я спустилась в холл, там уже был Хельц с бесчувственным Оливером на руках, обеспокоенная Лил и суетящиеся слуги.

– На будущее совет: упавших двигать с места нельзя! – сообщила Хельцу резко.

– У него только раны от шипов и перелом руки, – невозмутимо отозвался демон.

Я обернулась на перепуганных зевак и раздала поручения:

– Мне нужна горячая вода и чистая ткань для перевязки!

Лэния и ее помощницы поспешили на кухню, Картер – на второй этаж.

– Лил, мою сумку!

Девушка метнулась за зельями и артефактами.

Хельц опустил Оливера на диван.

– Аккуратнее, шипы, – напомнила я.

Демон отступил в сторону, чтобы не мешать.

Диагностирующее заклинание – и я выдохнула. Хельц не ошибся: черепно-мозговой травмы и серьезных ушибов нет – розы смягчили падение. Зато есть перелом левой руки, закрытый. Плохо, что к нему добавились царапины и глубокие проколы ядовитых шипов.

Обезболив Оливера, вспорола рубашку ножом, который молчаливо протянул Хельц. Несколько заклинаний, чтобы подстегнуть регенерацию, и шина из плоской деревянной ложки, чтобы зафиксировать кость, и я занялась царапинами.

Сняв оставшуюся одежду, убедилась, что ребенок расцарапал руки и спину. Вытащив колючки и кое-где их обломки, вымыла из ранок яд. Особая мазь должна сыграть роль противоядия, обезболить и снять припухлость.

Досталось Оливеру. Перелом волновал не так сильно, заживет за несколько дней. А вот шипы с малоизученным ядом пугали. Самый глубокий прокол пришелся под левую лопатку, прямо в родимое пятнышко, напоминающее распахнувшую крылья хищную птицу с массивным клювом. Место успело опухнуть, и «птичка» выглядела перекормленным каплуном.

Щедро смазав мазью, прикрыла куском стерильной ткани. Уже собралась привести сына в чувство, как сзади прозвучало отчаянное:

– Мальчик опухает из-за роз? Ты говорила, они ядовиты.

Белая, словно молоко, с которого сняли сливки, леди Брикойль не сводила с Оливера потрясенного взгляда.

Никогда не видела травмированных детей? Странно, ведь маленькие чародеи притягивают неприятности! Впрочем, раз Алистер учился в пансионе, то леди Брикойль не доводилось залечивать разбитые носы и коленки.

– У многих людей аромат орбирийских роз вызывает симптомы простуды, у кого-то непрестанно болит голова. Но главная опасность – колючки. Царапины превращаются в шрамы, а если проколов много, человек умирает.

– Я не знала. – Губы у леди дрожали.

– Кстати, вы никогда не задумывались, что моду на свои розы орбирийцы привили не из добрых побуждений? Аромат затуманивает разум среднестатистического церестанца, к нему легко втереться в доверие.

– Похоже на теорию заговора, – пробормотала леди задумчиво и сменила тему: – А ты отличная целительница, ни разу не задумалась, что делать.

Похвала?.. Такое ощущение, что она пытается ко мне подлизаться. Только зачем?

Прогнав глупые мысли, проверила еще раз все места, исколотые розами. Краснота и припухлость уходили. Можно выдохнуть и приводить Оливера в чувство.

– С мальчиком все будет хорошо? – Леди Брикойль все еще не ушла.

– Да, если сейчас разбудить, будет дальше бегать. – Ответ мой прозвучал суховато, но подбирать слова совсем не хотелось.

– Подожди, не буди! Нужно это убрать, чтобы не испугался.

Когда утонченная блондинка, не боясь испачкать дорогое платье, принялась собирать окровавленные куски ткани и бинтов, я не поверила своим глазам. Оливер привык к виду ран, не испугался бы, но забота леди Брикойль о его душевном состоянии тронула.

А леди, видать, гложет чувство вины. Ее розы нанесли увечья, теперь она переживает. Интересно, как долго продлится это состояние? И как скоро мне выставят счет за испорченные розы?

Я разбудила Оливера приблизительно через час уже в спальне, куда его перенес следовавший за мной тенью Хельц.

Очнувшись, мальчик принялся торопливо оправдываться, заверять, что это досадная случайность.

– Мам, это слепень лошадь укусил, она и взбрыкнула! Я хороший наездник!

– Ты сломал руку, Оливер.

– Мама, я больше никогда-никогда не буду падать… – Горячие заверения сын прервал неожиданным вопросом: – А чем это воняет?

Беспокойство возросло до небес. Вспомнились беспорядки в Караизе и пожар в посольстве вампиров. А если на особняк герцога Аламейского напали в отместку?..

Я бросилась к открытому окну, выходящему в сад.

Горели розы. Взлелеянные цветы леди Брикойль пылали веселым оранжевым пламенем. Сама она уже направлялась в дом. И ни разу не обернулась.

После ее обвинений и оскорбительных слов в адрес моей репутации сожжение роз казалось нелогичным. Скорее, я ждала недовольства, что Оливер, упав, сломал драгоценный кустарник. Но она сумела меня поразить.

Дверь в спальню осталась приоткрыта, но мать Алистера все равно постучала.

– Я могу войти?

Оливер торопливо приподнялся на здоровой руке.

– Пожалуйста, входите!

Глаза у женщины были красными – успела надышаться ядовитым дымом? Или… плакала?

– Кажется, вы отравились тоже, – предположила я, выбрав самый правдоподобный вариант. – Голова кружится?

– Глупости, я далеко не неженка, – отмахнулась леди и подошла к кровати. – Как ты себя чувствуешь, малыш?

Нужно было видеть возмущение на лице Оливера.

– Я давно уже не малыш!

По-доброму улыбнувшись, леди Брикойль согласно кивнула:

– Простите, молодой человек. Как рука? Болит?

Покачав головой, Оливер сделал вполне взрослое признание:

– Ничего не болит, кроме гордости, – я же случайно упал.

Леди Брикойль кивнула.

– Даже опытный наездник порой оказывается на земле, не стоит этого стесняться. Не надо бояться упасть, если ты потом поднимешься. Отдыхай, Оливер.

Леди Брикойль ушла, и я спросила у затаившейся возле окна Лил:

– И что это было?

– Чувствует вину, что взращивала хищные розы, которые навредили ребенку?

Зевнув, Оливер упрямо повторил:

– Я не ребенок.

Смешной… Для матери всегда ребенок даже тот, у кого пробиваются усы.

Алистер вернулся поздно ночью. Я ждала его и не сумела скрыть радость, хоть рядом находился Картер. Я бросилась к мужчине, толком не осознавая, как это неприлично. Сейчас объятья чародея – самый надежный щит ото всех опасностей в мире. Лишь оказавшись в кольце мужских рук, я испытала невероятное облегчение. Алистер жив и невредим. Он рядом!

– Я так переживала… Я и подумать не могла, что это ловушка.

Тело Алистера напряглось.

– Моя ошибка. Слишком увлекся погоней за артефактом.

– Но ведь все обошлось?

– Моя команда не пострадала, среди простых горожан есть раненые, посол ушел с помощью телепорта. Орбирия официально заявляет, что не имеет отношения к инциденту – якобы у Норда ан Вордера личные счеты со мной. И он снят с должности посла.

– То есть отношения между странами прежние? Войны не будет?

– Напряжение усилилось.

– А родные Жустера? Вы нашли их?

– Да, они в порядке и уже воссоединились с ним.

– Что ждет барона?

Если классифицируют как предательство родины, он потеряет все: титул, деньги, свободу.

– Будет работать на благо страны, – ответил Алистер, запуская пальцы в мою прическу. – Он по-своему гений: за три месяца обзавелся связями в криминальном мире, нашел подход ко всем аристократам, чья мораль с душком. Такими кадрами разбрасываться нельзя.

– Какой ты хозяйственный, – пошутила я.

– Такова политика Элгеуса, – не стал принимать похвалу Алистер. – Некоторых особ, которые ему служат, я бы давно ликвидировал.