Вперед в прошлое! (СИ) - Ратманов Денис - Страница 14

Сегодня точно идти к Лялиным не следует, потому что отец будет там, и случится конфуз. Вот когда он вернется с работы и появится у нас, тогда и Анечка вернется домой, и будет можно.

Ну и скукотища тут! Скоро «Санта-Барбара» начнется, и семейство соберется под телеком. Я сунулся в холодильник, но не обнаружил там ничего, придется снова давиться блевунчиком. Безобразие! Надо что-то с этим делать. Хорошо у Илюхи перекусил.

Кофе был отвратительный. Наташка же пила, закатив глаза от удовольствия. Вот же паскудное какое время! Эпоха девочек, отдающихся за палку колбасы.

Мать вернулась с дачи ровно к началу «Санта-Барбары» и воскликнула с порога, потрясая перед собой какой-то бумажкой:

— Дети! Отец же велел никакую гадость на дверь не цеплять. А тут еще и на клей посадили. Кто это сделал?

Она прошагала в нашу комнату. Наташка напряглась и набычилась. Борька принялся спешно прятать художества. Определив на стол миску с клубникой, она развернула листок с корявым черепом, перечеркнутым красной линией, а ниже красовалось слово «смерть!» Все это было нарисовано фломастерами и очень криво, будто первоклассник расстарался. Наташка разинула рот и побледнела, скосила глаза на меня.

— Боря! Твоих рук дело? — не унималась мама.

— Боря нарисовал бы лучше, — сказал я, забрал у нее листок. — Это вообще не мы. Кто-то пошутил.

Она покачала головой, взяла клубнику, нам даже не предложив. Не положено, пока вожак прайда не снял пробу. Я бросил ей в спину:

— Мам, у меня сегодня все пятерки и благодарность по литературе. Показать дневник?

Не оборачиваясь, она качнула головой и удалилась.

— Ты не понял, что ли? — прошипела Наташка и постучала себя пальцем по лбу. — Это ж черная метка! Тебе— черная метка.

Борька икнул, забрал послание, оставленное гопниками, насмотревшимися фильмов о пиратах:

— Обидно. Она подумала, что этот ужас накалякал я.

— Вот и я говорю, — поддержал его я, — что у Бориса — талант, а это фигня позорная.

— Идиот! — закатила глаза Наташка. — Они тебя убьют! Они ж на всю голову отмороженные!

— Дебильные они на всю голову, — сказал я. — Гопота — это никто, черти, бентос, блин!

— Кто? Пентос?

— Бентос. Твари, которые живут на дне. Гопники тупы, трусливы, разрозненны и ленивы.

Говорил я, больше чтобы убедить ее. Да, для самостоятельного взрослого это не сила, пока он не встретится с ними в темном переулке. Они всегда нападают со спины или — стаей. Но для подростка представляют серьезную опасность. Вот только как далеко они готовы зайти? По идее — до первой крови. Их крови. Ведь только для нас, детей из обычных семей, это война. Для них — игра, охота.

Мне пора подумать, как поэффективнее вооружиться. От камня по башке это вряд ли спасет, но при столкновении лицом к лицу, то есть к лицам или скорее рылам — вполне.

Видимо, моя физиономия изменилась, и сестрица с торжеством сказала:

— Дошло наконец, что они тебя сгноят? Хочешь, я Влада попрошу за тебя подписаться?

Я чуть не подавился, хотелось сказать, что от него мне ничего не нужно, но зачем ссориться с Наташкой?

— Нет, спасибо. Надо учиться самому разруливать свои проблемы. Не факт, что сгноят, но попытаются точно.

Мысли завертелись вокруг вопроса, как себя обезопасить. Во-первых, вооружиться. Во-вторых, создать собственную силу, способную им противостоять, ту силу, что будет поддерживать меня в дальнейшем, ОПГ со знаком плюс. Секту имени Павла Мартынова, а уж я знаю, как создают подобные организации и завлекают молодежь. Особенно хорошо такие организации работают, когда детям податься некуда.

Что осталась неделя до окончания школы — хорошо, гопникам будет сложнее меня отследить и подкараулить, а к сентябрю расклад сил изменится. Черную метку они мне… Нужно сохранить каляки и скормить их автору, когда выясню, кто это сделал.

А для самообороны надо раздобыть крупный карабин — сойдет как кастет. Главное, чтобы нежное тело не подвело, а то ударю и выбью пальцы. И не помешает пояс с крупной бляшкой. У деда, помню, были такие. Смотреться будет не очень, зато против гопоты пригодится.

Ох, веселенькое предстоит лето! Чувствую, не до купания будет, потому что нужно, как сейчас говорят, косить капусту. Еще несколько лет деньги можно брать из воздуха. Главная сложность в том, что я — подросток и ничего не могу сам, потому следует заручиться поддержкой взрослых.

Я почесал голову. Где их взять, когда на родителей рассчитывать нельзя? Мамины родственники? Деда по отцу я не знал, они ненавидели друг друга. Только в зрелом возрасте я заинтересовался, откуда у деда Шевкета фамилия Мартынов, и выяснил, что он ушел из семьи, мой отец взял фамилию матери и отрекся от родителя. Вот тут-то собака и зарыта. Прямо тень отца Гамлета, которая не дает отцу нормально жить.

— Пашка, Натка, гляньте, как получается! — воскликнул Борис, повернулся, показывая набросок, сделанный карандашом.

— Джонни! — просияла Наташка. — Как живой!

— Только гитару я не смогу. Будет просто сидеть, без гитары.

— Ты крутой, — оценил я. — Постараюсь тебе клиентов подогнать, возьму «киссов» в школу. Ты ж не против за малую денежку рисовать?

— Главное, чтобы тебя не прибили. А так конечно. За полтос — карандаш или тушь. Цветное дороже.

— В художку тебе надо. Только нарисуй мне рекламную картинку, такую же, но поменьше, только чтобы под обложку тетради засунуть. Морду можно одну, вот этого, с языком.

— Отец не даст — в художку, — вздохнул Борька, прикладывая тетрадь к альбомному листу, чтобы определить размер. — Я сколько ему говорил… Эх.

— Ничего. На следующий год еще как даст.

Борька не поверил, отвернулся и продолжил рисовать.

— Уроки выучили? — крикнула мать из кухни.

— Да, — ответили мы в три голоса.

Помня об обещании сдать экзамены на пять, я засел читать геометрию. То, что в детстве казалось непонятным и адски трудным, сейчас шло просто как сказка.

Еще предстоял диктант по русскому, но писал я без ошибок. Мне самому стало интересно, как отреагируют родители, если я начну приносить полный дневник пятерок.

— Ма, а где дедовы ремни? — спросил я, — Хочу себе такой.

— В сарае, — ответила она.

Сарай был на даче. Там хранились ржавые инструменты, лопаты, цапки и хлам. Наверняка и карабин найдется. Невооруженным в школу ходить опасно. Значит, просыпаюсь чуть свет, бегу на дачу — туда километра полтора — снаряжаюсь, и назад.

В семь началась «Санта-Барбара», и семейство засело за телек. В десять я предупредил всех, что начинаю бегать по утрам, потому встану рано, и завалился спать.

Будильник задребезжал возле самого уха, затанцевал на железных ножках, пополз от вибрации. Я стукнул его по кнопке, и он смолк. Заворочался Борька, застонал, но глаз не разлепил.

Наташка, спавшая на кухне, ничего не услышала. Я на цыпочках прокрался в ванную, умылся. Натянул спортивки, свои видавшие виды кеды и сбежал по лестнице в утреннюю туманную прохладу. Не удержался, остановился у порога, жадно втянул воздух, насыщенный ароматами цветов и свежей зелени и улыбнулся новому дню. Мир. Никакой войны. Птицы в лесу заливаются, жабы на речке орут. Красота. Понаклонявшись и повращав руками, я побежал и вскоре ощутил, что кеды — это тебе не кроссовки с амортизирующей подошвой. Шлепают, словно дорогу перебегает какое-то ластоногое. Но ничего, зато коленки не болят и спина, как у молодого. Ха! Я и есть — живой и молодой!

Наш поселок длиной был километра три-четыре, он делился на две части руслом речки, даже скорее ручейка. На нашей стороне, западной, у подножия горы, был только один многоквартирный дом, наш, и частный сектор с обеих сторон дороги.

Преодолев метров семьсот, я свернул на асфальтовую дорогу, ведущую к дачам, над которой деревья смыкали кроны, словно в дружеском рукопожатии.

Одышка появилась, когда я уже добежал до дачного кооператива, лепившегося к склону холма. Через мост я перешел уже пешком — потому что тут водились полчища условно бездомных псов, миновал три кривенькие хижины и поднялся к нашему участку. Он находился на склоне холма и состоял из трех террас. Соседи посмеивались над родителями, что почва у нас каменистая, не то что у них в низине — но ровно до первого сильного ливня, когда внизу все смыло вместе с хижинами, и дохлых кур собирали по всей деревне.