Свободен - 2 (СИ) - Лабрус Елена - Страница 15

Она отмахивается и допивает вино.

— А он… отстранённый, строгий, деловой. «Нет. Это ничего значит. Просто секс», — передразнивает она ледяной тон Артёма.

И после впадает в лёгкую прострацию. И пока сидит, задумчиво уставившись в одну точку, я иду за второй бутылкой вина.

А пока воюю со штопором, всё смотрю на тёмный экран телефона. Набрать его, сказать, как сильно я его люблю? Потому что чем больше я слушаю эти Белкины откровения, тем люблю его только сильнее. Или пусть веселится без меня, уже не отвлекать?

«Я люблю тебя. Я так люблю тебя, Невозможный мой!» — решив ни в чём себе не отказывать, всё же отправляю я сообщение.

«Ты даже не представляешь себе насколько это взаимно», — почти немедленно прилетает ответ. И тут же следом:

«Как у тебя дела?»

«Хорошо. А у тебя?»

«Отлично. Сейчас Захару наложат гипс и вернёмся праздновать»

Я зажимаю рукой рот, качая головой.

«Ты сумасшедший?»

«Да! И я всегда выполняю свои обещания», — подмигивает он мне смайликом, а потом присылает фотографию хмурого Захара с разбитой губой, над рукой которого колдуют врачи.

«Да ты просто зверюга!» — чувствую я что-то среднее между жалостью и злорадством.

«Если меня разозлить — да», — получаю я ещё один подмигивающий смайлик.

И ещё одно сообщение: «А ещё я безумно тебя люблю».

«Тогда до встречи на нашей свадьбе?»

«Я помню: ты будешь в белом».

«Кстати, у меня в гостях Элла».

«????????»

«Не волнуйся. Всё хорошо. Она пьёт вино. Я — сок. Мило беседуем. Странно, что тебе не икается:)))))»

«Мне приехать?»

«НЕТ! Всё хорошо!»

И после обмена несколькими десятками «сердечек» и «поцелуек» с Тем Кого Я Люблю, я всё же возвращаюсь в гостиную.

— Ещё? — показываю на пустой бокал.

— А давай! Раз пошла такая пьянка, — машет рукой пьяненькая Элла Лисовская. — Я тебя ни от чего не отвлекаю?

— Нет. Разве что от мыслей о том, что я думала о тебе хуже.

— О, ты не представляешь, сколько плохого о тебе думала я, — вдыхает она букет нового вина, слегка покачивая бокал. — Артём покупал?

— Артём покупает всё, — усаживаюсь я с ногами на диван. — Не знаю, как он успевает за всем следить и всё замечать, но у него словно выходит это непроизвольно.

— Он любит тебя, — вздыхает она. — Господи, я бы руку отдала за то, чтобы он любил меня хотя бы в половину так же. Но я для него словно так и не вышла из «френдзоны». А я что только не делала. Каких только глупостей не натворила, чтобы заставить его чувствовать ко мне хоть что-то. Господи, — закрывает она лицо рукой, и убирает её от лица с тяжёлым вздохом. — Я с его другом переспала, когда он так и не остался. Когда так и не смогла его удержать. От бессилия, со злости.

— И сделала только хуже, — киваю я. Первый раз осознавая в каком действительно отчаянии была эта умная, деловая, красивая, сильная женщина, что творила такие глупости. Когда потеряла отца. А потом того, что разглядела, оценила, полюбила, да только уже было поздно.

— Себе — да. Ему — нет. Ему было всё равно. Он пришёл, кажется, за своими вещами. Даже не помню уже почему он пришёл. Как ни в чём не бывало покурил с Захаром на кухне, пока я от стыда и страха заперлась в ванной. Они что-то обсудили, посмеялись, договорились вечером встретится, и он ушёл.

— А Захар?

— А что Захар? — хмыкает она. — Он был орудием, а не главнокомандующим в этом сражении. Его я выставила за дверь сама. И до сих пор не могу видеть. Презираю, что он так легко согласился. Что ему вообще по херу с кем спать: с чужой женой или с бывшей девушкой друга. А мог бы меня образумить, чёртов засранец. Не хочу даже говорить о нём, — пьёт она, словно проглатывает ком в горле по имени Захар. — Я, как объяснил мне потом психоаналитик, именно из-за этого ничего не значащего секса и получила самую тяжёлую душевную травму. Во всю мощь снова почувствовав свою «недостойность», «несчастливость», «неспособность». «Нелюбимость», — вздыхает она. Принять свою ненужность Артёму было тяжелее всего… Но, похоже, с психоаналитиком мне не повезло так же как и с дизайнером, — поднимает она бокал, усмехаясь. — За психов! И за аналитиков!

Я пить сок, даже разбавленный водой, уже не могу. Поэтому делаю крошечный глоток и поднимаюсь вслед за Эллой, вдруг решившей пройтись по квартире.

— Я думала, это ты его у меня украла, — крутит она в руках какую-то замысловатую статуэтку. И ставит на полку вверх тормашками. Признаться, я первый раз сделала то же самое. — Ведь до того, как он привёз тебя с Хайнаня, у меня ещё была надежда, что я смогу, пробью эту стену. Я думала: раз у него до сих пор никого нет, значит, у меня есть шанс. Значит, он просто злится на меня. Наказывает. Мстит. За то, что я когда-то была к нему так равнодушна и жестока. Что он мне назло «сделал тело», отрастил эту бороду, чтобы я поняла, что проглядела и потеряла.

— А это оказалось не так? — переворачиваю я сложную абстрактную фигуру правильно.

— А оказалось я пыталась забрать твоё у тебя, — опирается она спиной о стену, глядя на меня. — Что он встретил тебя. Изменился ради тебя. И вообще всё — ради тебя. Шах и мат, — разводит она в сторону руки. — Весь этот год я просто гонялась за призраком. Призраком своего счастья. В общем, не слушай пьяную женщину, — смотрит она на часы на своём запястье и отлипает от стены. — Пойду я. Спасибо, что выслушала.

— Спасибо, что поделилась, — иду я следом за ней в прихожую.

— Мне пить совершенно нельзя, — слегка покачнувшись, падает она на пуфик и тянется за своими сапогами. — Но знаешь, когда он сказал, что свадьбу отменил из-за тебя, мне даже стало легче. Я ещё немного поплачу, и приму это, — неожиданно поднимает она лицо с покрасневшими от накипающих слёз глазами. — По крайней мере он научил меня любить, — вытирает она их рукой, вместе с растекающейся косметикой. — Прости.

— Эл, — сажусь я на корточки, чтобы её обнять. — Я ничего не знала ни о тебе, ни о нём, когда пришла к ним работать.

— Я знаю, знаю, — всхлипывает она. — Ещё Елизаров этот чёртов поддерживал во мне пустые надежды. Всё говорил, что Артём одумается, что все эти служебные интрижки — пустое. А уж тем более курортные романы.

— Потому что сам этим грешит.

— Да кто этим не грешит, — отстраняется она, чтобы вытереть слёзы. — Отец мой, оказывается, тоже был не святой. Но я узнала только после его смерти, что у него даже есть внебрачный сын. Ладно, всё пустое, — встаёт она на неверных ногах.

— Подожди, я хоть такси тебе вызову, — заставляю я её обратно сесть, а сама отползаю к стене, чтобы набрать «вызов такси».

— А ты классная, — улыбается Элка-Белка, когда мне обещают машину через пятнадцать минут. — Береги его, — снова наполняются слезами её глаза.

— Не сомневайся, — вздыхаю я.

— Пойду на улице постою, проветрюсь, — опять поднимается она.

— Ну пойдём я тебя провожу. СМС-ку-то пришлют мне, — стягиваю я с вешалки своё пальто.

Зажав в руке ключи везу её вниз на лифте, провожу мимо совсем небдительной новой консьержки и обнимаю, прежде чем посадить в светящую в темноте шашечками машину.

— Я завтра на свадьбу не приду, не переживай, — поправляет она мои волосы за ухо. — Не буду вам портить праздник своим видом. Да и я к такому ещё не готова.

— Понимаю, — вытираю я с её лица оставшиеся потёки.

— Пока, Лан, — поднимает она руку на прощанье. — Я, конечно, понимаю, что подругами нам не стать, а жаль. Прости. Пока!

— Пока, — повторяю я её жест.

— Мне правда жаль, — смотрит она на меня пару секунд, словно хочет ещё что-то добавить. Но так и не решается. Садится в машину и захлопывает дверь.

А я возвращаюсь домой с какой-то совершенно пустой головой. Не хочу думать, не хочу анализировать, не хочу перебирать в памяти услышанное. Не сегодня. Не сейчас. Просто убираю следы наших посиделок, вешаю на дверь спальни платье и засыпаю.