Весна, которой нам не хватит (СИ) - Летова Ефимия - Страница 3

- Малье Делайн, я оценил глубину ваших знаний по своему предмету, и это не может не радовать, хоть здесь и нет моей заслуги. У меня есть к вам одно предложение… вы сможете задержаться после занятия?

- Я?! Но… Да. Да. Разумеется! - сегодня Дел была какая-то задумчивая и непривычно молчаливая, я отметила это, но спрашивать ни о чём не стала, погружённая в собственные невесёлые мысли. Вот только от вопроса Эймери она вздрогнула и как-то вся вспыхнула, принялась накручивать на пальцы пряди волос. Бросила на меня короткий то ли испуганный, то ли виноватый взгляд.

Теперь пришла моя очередь выходить, а её – оставаться. Краем глаза, прежде чем закрыть двери, я увидела, как Эймери подходит к Делайн. Близко, очень близко. Куда ближе, чем ко мне в прошлый раз.

Куда ближе, чем полагается преподавателю подходить к ученице или незаинтересованному в девушке мужчине. И мне, чужой невесте, не должно было быть до этого никакого дела.

Несмотря на несомненный интерес студенческой части КИЛ к новому преподавателю, «мужественному и в то же время утончённому» (скрип моих зубов, должно быть, слышали даже в КБД), записываться на факультатив по главтону желающих не нашлось. Во-первых, до конца учёбы оставалось два с половиной месяца, и их нужно было посвятить подготовке к экзаменам, во-вторых, нам вполне хватало «скульптуры тела» и танцев. В-третьих, прогрессивность Айваны всё-таки не распространялась ещё так далеко, чтобы юные малье и мальи жаждали обучаться боевому искусству с какой-то кротовой палкой, простите, шестом. Но в любом случае я не смела и рассчитывать на то, что ранним воскресным утром окажусь в спортивном зале, тёмном и прохладном, в полном одиночестве. Правда, у меня были мягкие и тёплые спортивные брюки и приличествующая случаю свободная туника до колен, но всё же я чувствовала совершенно зимнюю ещё зябкость.

Впрочем, виновато в том было волнение. В этот момент я даже пожалела, что со мной нет Делайн. Подруга идти на факультатив категорически отказалась, хотя со спортом дружила гораздо крепче меня, и я не знала, что и думать. Её первоначальный интерес к Эймери после их первого индивидуального разговора сменился тщательно маскируемым смятением. Как будто он проявил ответный интерес, к которому Делайн совсем не была готова.

Как бы оно ни было на самом деле, я не хотела осуждать Эймери.

Что бы делала я, если бы мне оставалось жить три месяца? Металась бы в ужасе, тратя драгоценные минуты на боль и отчаяние, или попыталась бы взять от жизни всё, что успею? Съездить в Бранницу к морю, встретить рассвет на берегу Лурдовского ущелья, напиться так, чтобы на ногах не стоять.... Я вспоминала, как мы целовались с Эймери в его домике, и закусывала губу так, чтобы боль отрезвила. А если он сказал правду, и дело было вовсе не в том, что я была ему нужна, если он просто хотел любую доступную женщину, просто потому, что был уже взрослым, потому, что время уходило, и можно было наплевать на рамки приличий?

Ему было девятнадцать тогда, а сейчас двадцать, и жизнь уходила всё быстрее и быстрее. Я-то ему не нужна, но ведь есть и другие, такие, как Делайн. Её трудно назвать красавицей, но она милая и энергичная, в ней столько жизни, что на месте Эймери я выбрала бы именно такую девушку. Он может очаровывать, если захочет, кому, как не мне это знать. И...

- Свадьбу назначим на второе июня, - безапелляционно сказал намедни Армаль, и я вдруг представила, что у него есть большая тетрадка с датами, куда он старательно вписывает все свои амбициозные планы: экзамены, походы к куаферу для бритья и стрижки, визиты к бабушкам и тётушкам и где-то между этим всем – свадьбу со мной.

- А почему не на первое? - эхом отозвалась я.

- Первого день рождения у дяди Корба. Не будем валить всё в кучу.

У меня голова шла кругом, но это было какое-то странное головокружение, и как назло, Делайн была плохой слушательницей именно в эти дни, когда она была так мне нужна. Если бы помолвка с Армалем была бы только нашим с ним личным делом, всё было бы не так уж и страшно и я успела бы осознать происходящее, но увы.

К сожалению, практически в тот же самый день мои родители обо всем узнали, и начался форменный ад. Все эти две недели, которые прошли со дня помолвки, я ежедневно получала письма от обеих матерей сразу, непрерывно чего-то от меня требующих. Создать и утвердить списки гостей, меню, место свадьбы, цвета и цветы, форму ваз, прохладительные напитки для сада, количество свадебных птиц, начинку для торта, музыку, даже ароматы! По выходным я должна была куда-то ездить, что-то примерять, смотреть, выбирать, планировать, и это было ужасно. Хлопотно, сложно, нудно и так дорого, что можно было бы запросто на год осчастливить какой-нибудь сиротский приют. Но ни моя мама, ни мать Армаля, потребовавшая называть себя "матушкой", ничего не желали слушать.

«Во всяком случае, мама теперь не скучает, - с тоской думала я. – Видится через день с матушкой Армаля и планируют с ней нашу будущую жизнь, имена и количество внуков и правнуков, цвет нашего постельного белья и сервизов и всё такое прочее. А папа и отец Армаля встречаются за бренди и сигарами в каких-нибудь мужских барах, лучших в Айване, с матёрыми вышибалами на входе и видом на звёздое небо».

- Все эти дорогостоящие свадьбы нужны только для одного, - хмыкнула скептически настроенная ко всему Леа, - чтобы ни жених, ни невеста не сорвались с крючка в последний момент. Сорвёшься тут, когда столько вложено!

- Тобой говорит зависть, - Делайн стряхнула прядь волос со лба. - Вряд ли нам светит нечто в таком роде. Радуйся, что удастся побывать хотя бы в качестве гостьи, если, конечно, Хортенс нас позовёт.

- Разумеется, позову, - рассеянно отозвалась я, бездумно вглядываясь в учебник по лайгону. Всё, что угодно, только не каталог свадебных платьев, не слишком-то отличающийся от каталога свадебных тортов: если не слишком присматриваться, можно и перепутать, и там, и там – нечто объёмное, пышное, сливочно-кремовое. Наконец, я бросила тонкую, блестящую и гладкую брошюрку Мардж.

- Может, вы сами что-нибудь выберете?

- Нельзя быть такой равнодушной, Хорти! - Мардж с вожделением уставилась на глянцевые страницы. – Ох, красота какая! И вот это… и это тоже…

... Стоя в одиночестве посреди огромного спортивного зала утром в воскресенье, в восемь утра, если быть точной, я осознала, что больше сумасшедших поклонниц главтона не нашлось. Обхватила себя ладонями и заставила вспыхнуть огонёк между сомкнутых ладоней, но теплее парадоксальным образом не стало. Мысли, сумбурные и спонтанные, метались в голове. Можно было бы раздвинуть занавески и впустить в зал хмурый утренний свет, но я стояла на месте и вела обратный отсчёт от ста до одного. Досчитаю – и уйду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не спится, малье Флорис? – холодный, как и окружающий воздух, голос Эймери раздался сзади на числе "двенадцать", и я обернулась.

- Странно слышать это от человека, который не поленился самолично приклеить объявление о первом занятии именно в это время и в этот день. Кто мешал вам сделать занятие позже?

- Зачем вы пришли?

- Заниматься.

- Не говорите глупости. Возвращайтесь к себе и спите.

- На «вы» называть меня не обязательно, - сказала я, чувствуя, как нелепая горечь скапливается в уголках глаз.

- Зачем? – повторил Эймери, и я вздёрнула подбородок – пришлось, чтобы глупые слёзы не вытекали.

- Ты просил меня об услуге. Я тоже… тоже хочу попросить тебя об услуге. Ответной.

- Вот как? – теперь в его голосе зазвучало презрение. – За бесплатно мы, значит, ничего не делаем? Так вот, дорогая Хортенс, на тот случай, если ты решишь, что можно что-то потребовать на основании нашего давнего знакомства: дирекция в курсе. Скорее тебя отправят в небольшой академический отпуск, чем уволят меня.