Война Поппи (ЛП) - Ловелл Л. п. - Страница 30

— Надеюсь, он вдвое старше тебя, и эта фотография его руки на твоей юбке в галерее была распиарена по всему интернету.

— Опять же, как я уже говорила тысячу раз, дерьмо случается.

— Тебе нужна футболка, на которой будет написано это или что-то в этом роде.

— Да, я знаю парня, который шьет их на заказ. Пару раз отсосала ему, — она подмигивает мне.

— Боже..

Мой взгляд снова скользит по домам через дорогу. В одном из окон загорается, свет, привлекая мое внимание. Я смотрю, как мужчина с розами пересекает гостиную этой квартиры. Женщина выходит с другого конца комнаты, встречая его на полпути. Он протягивает ей розы, обнимает ее за тонкую талию и прижимается лицом к ее шее. Я ловлю себя на том, что думаю о Брэндоне, а не о Конноре, и у меня под желудком образуется узел, скользящий, как змея. Выдыхая, я тянусь к вину, но останавливаюсь.

— Да пей уже, — говорит Хоуп, ее внимание также приковано к паре в окне. — Поверь мне, иногда тебе это просто необходимо.

— Я не хочу ни в чем нуждаться.

— Ах, но это проблема. Нам всем что-то нужно, не так ли? — Хоуп издает долгий вздох. — Поппи, я знаю, что ты сбита с толку из-за всей этой истории с Брэндоном, но перестань корить себя.

— Я не могу потерять его.

Она кивает, глядя в свой почти пустой бокал.

Но дело в том, что, хотя я и беспокоюсь о потере Брэндона, больше всего меня волнует потеря памяти о Конноре. Какой человек будет поступать так, как я — спать с лучшим другом своего покойного мужа, нашим лучшим другом? И моя первая мысль, когда я увидела счастливую пару через дорогу, была о Брэндоне, а не о Конноре. Чувство вины почти поглотило меня. Я любила Коннора, но прежде него я любила Брэндона.

Я ужасный человек.

— Дело в том, Поппи, — произносит Хоуп, — что Коннора больше нет, и ничто не вернет его обратно. Жизнь продолжается, понимаешь?

Жизнь продолжается. Я ненавижу эту фразу, потому что это так, и разве это не кажется таким неправильным? Разве неуважительно продолжать смеяться, улыбаться и находить свое собственное счастье, когда вы потеряли кого-то, кого любили. Кажется, что ты просто отпускаешь их, будто они никогда не имели значения.

— Но я не хочу его забывать, — шепчу я. — Я боюсь, что забуду.

— Не забудешь, — она встает, берет со стола бокал, чтобы наполнить его. — Знаю, я говорила тебе, что трахаться с Брэндоном не поможет… И, может быть, по большей части это верно, но иногда в жизни ты должна рисковать, иначе никогда не будешь полноценно жить. Сожаление о том, что ты что-то не сделала, иногда намного хуже, чем сожаление о том, что ты сделала.

В том-то и дело, что я чувствую себя в ловушке. В любом случае я буду сожалеть о чем-то.

***

— Б-4,— Диктор кашляет в микрофон. — Б-4.

Перед Хоуп разложено около десяти карточек бинго, пока она ищет нужный номер с маленьким штампом в руке. Она с хлопком опускает его на одну из карт.

— Правильно, ублюдок. Я только что сделала Б -4 своей сучкой.

Дорис переглядывается со мной, ухмыляясь и поднося фляжку ко рту.

— Она мне нравится.

Я киваю.

— Она нечто, это точно.

— Ой, я тоже немного люблю тебя, Дорис, — она бросает взгляд на фляжку. — Что там?

— Виски, — Дорис передает ее Хоуп.

— Духовные животные, Дорис, мы — духовные животные, — она опрокидывает фляжку как раз в тот момент, когда диктор делает следующее объявление.

— Джи 45. Джи 45.

Я отмечаю это место на своей единственной карточке. И следующее, что я помню, серебряная фляжка появляется прямо перед моим лицом. Я смотрю на Хоуп.

— Ты грустишь, — говорит она. — Виски делает людей счастливыми.

— То есть, ты хочешь, чтобы я была пьяна?

— Нет. Просто веди себя как ирландка.

— Быть пьяницей?

— Слушай, да, я уверена, что у ирландцев самый низкий уровень депрессии в мире.

— Нет.

— Уверена, что да. Нельзя грустить, если ты пьян.

Я смотрю на Хоуп, качая головой.

— Ты сумасшедшая, ты знаешь это?

— Эйч 12. Эйч 12.

Хоуп вскакивает из-за стола, опрокидывает стул и пугает пожилую женщину, которая дремала по другую сторону от нее.

— Бинго! — она машет одной из своих карточек. — Чертово бинго! — Хоуп ставит ногу на металлический складной стул, сотрясая им воздух, и поет: — Бинго.

Все смотрят на нее. Дорис хлопает и смеется, а я просто опускаюсь в кресло и закрываю лицо руками. Почему я не могу выбрать нормальных людей для дружбы, мне непонятно это.

— Черт, это была последняя игра, — произносит Дорис, снова опрокидывая фляжку.

— Хорошо, — я собираю карты бинго и складываю их вместе. — Что ж, спасибо, что пригласили нас, Дорис.

Она кивает.

А Хоуп усмехается.

— Да, кажется, я нашла себе новое хобби.

— Прекрасно, значит, в твоем списке выпивка, потрахушки и бинго?

— В целом — да. И звучит легально.

Мне приходит сообщение. Я вытаскиваю телефон из сумочки, пока Хоуп идет забрать свой приз. Массажер для шеи с подогревом.

Смотрю на сообщение, все сжимается в груди.

«Я говорил тебе, что ты меня возненавидишь. Прости, Посс».

Как ребенок, он игнорировал мои сообщения и звонки весь прошедший день. А потом он присылает мне эту хрень. Брэндон — это эмоциональные американские горки, одна буря за другой, и хотя этого должно быть достаточно, чтобы заставить меня бежать в противоположном направлении, он — это то, в чем отчаянно нуждаются мои сердце и душа.

— Массажер для шеи с подогревом. Восхитительно! — Хоуп держит ярко-розовый предмет и улыбается. — Идеально для дождливого дня, да?

— Ага.

В телефоне Хоуп гремит «Hotline Bling», и ее губы растягиваются в кривой улыбке.

— Ну, я знаю, чего он хочет, — она достает телефон из сумочки, касается экрана и подносит его к уху. — Привет, горячая штучка, — она замолкает на секунду. Ее улыбка медленно исчезает, и она бросает раздраженный взгляд в мою сторону. — Хорошо. Хорошо. Я пришлю ее, — она завершает вызов и засовывает телефон обратно в свою огромную кожаную сумку. — Повезло тебе, долг зовет.

— Что?

— Твоя причина пребывания в Лондоне…

Я смотрю на нее с пустым выражением лица.

— Брэндон облажался и, очевидно, нуждается в тебе. Киан сказал, что он больше не присматривает за ним.

Вздохнув, я закрываю лицо руками.

— Отлично…

***

Телевизор включен на такой громкости, что я слышу его через дверь. Как только вхожу в квартиру Брэндона, я закатываю глаза. В гостиной полная катастрофа. Повсюду одежда и пустые банки из-под пива. Киан сидит на краю дивана с пивом в руке. А Брэндон… Брэндон наполовину свисает с дивана, слепо хлопая по столу в поисках виски. Киан берет бутылку и передает ее Брэндону, хотя его взгляд прикован ко мне.

— Ну, ты вовремя.

— Мне извиниться?

— Он ведет себя так уже двадцать четыре гребаных часа. Пропустил свой бой. — Киан встает и потягивается. — Что, черт возьми, ты с ним сделала, женщина?

Я оглядываюсь на Брэндона, и, да, слюнявый беспорядок в значительной степени соответствует действительности.

— Брэндон, — зову его я.

Он медленно поворачивает голову ко мне, щуря налитые кровью глаза.

— Опоссум. Ты здесь, — он протягивает мне бутылку. — Давай выпьем.

— Опоссум? — смеется Киан, хлопая себя по лбу. — Охренеть.

Я смотрю на Киана, и он отступает на шаг назад.

— Я не хочу пить, — говорю я. — Какого черта ты делаешь?

Брэндон хмурит брови.

— Выпиваю, — отвечает он так, будто это самая очевидная вещь в мире.

— Хорошо, да, я это ясно вижу. Но почему ты пьян уже двадцать четыре часа подряд?

Я хмурюсь сильнее, а он подносит бутылку к губам, переворачивая ее вверх. Виски расплескивается, прежде чем он роняет ее набок. Он проводит по губам тыльной стороной ладони, и его веки начинают опускаться.

— Ради любви к… — Пыхтя, я пересекаю комнату, оборачиваюсь, когда дохожу до дивана, чтобы ткнуть пальцем в Киана.