Темное безумие (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 84

До этого момента.

Когда меня тащат в патрульную машину, я осознаю новую истину. Я страдал, проживая предназначенный мне путь с того дня, как я попал в ту темную подземную комнату, и я ни разу не боялся, что этот путь коснется другой жизни. Впервые за время существования я чувствую изменение. Моя судьба изменилась.

Я собираюсь получить удовольствие от убийства агента Нельсона самым личным и болезненным способом.

Глава 52

Folie à Deux

ЛОНДОН

К тому времени, как самолет приземляется в Бангоре, я абсолютно истощена. Быстрая пересадка в Вашингтоне позволила нам с Сэди обменяться документами. Она вернула мой телефон и, нахмурившись, рассказала, что множество уведомлений вынудило ее выключить его из-за опасений, что «этот специальный агент Нельсон» отследит телефон и обнаружит ее. Сэди, мягко говоря, не любит ФБР.

Как только я села в самолет, то включила мобильный, а затем мне захотелось сразу же его выключить из-за нахлынувшего потока смс и голосовых сообщений. Вместо этого я выключила звук и приготовилась к вылету домой.

Телефон вибрирует в кармане. Я вздыхаю, решая, что не буду отвечать на звонки, пока не приземлюсь. Когда сразу же после этого на моем телефоне гудит уведомление, сопротивление становится бессмысленным. Я игнорирую знак «no cellphone» и открываю текстовые сообщения.

В легких не остается воздуха.

Сердце останавливается.

Нет.

Грейсона задержали.

Я втягиваю воздух, силой заставляя легкие работать, пока перечитываю сообщение Аллена Янга, пытаясь найти в нем другой смысл. Руки дрожат, пока я печатаю ему ответ, но потом я останавливаюсь.

Открываю браузер и ввожу в поисковик имя Грейсона, голова болит от давления. Я открываю первую статью, и мир переворачивается.

"Ангел штата Мэн пойман."

Шасси касаются земли, и движение отдается во всем теле. У меня есть всего несколько часов до того, как его доставят в исправительное учреждение Котсворта.

Я игнорирую звонки и сообщения от агента Нельсона по пути домой, где я поспешно принимаю душ и переодеваюсь в одежду, которая более подходит доктору Нобл. Надеть костюм — это как будто снова оказаться в родных объятиях.

Вспыхивает мимолетная мысль о Лидии — что моя другая, лучшая половина сделала бы в этих обстоятельствах — но сейчас я слишком занята, чтобы позволить ей взять верх. Я подавляю ее так же легко, как вызываю такси. Решение принято.

У меня нет ни одной лишней секунды.

Пока такси приближается к офису, я с ругательством убираю телефон в карман. Я проштудировала все репортажи и статьи, ищу хоть что-нибудь, что угодно, что опровергло бы арест Грейсона, но ничего не нахожу. Машина останавливается, и я возвращаюсь в реальность.

Машину окружает толпа репортеров.

— Подъедьте сзади, — прошу я водителя. — Вы можете подождать меня там.

Он жмет на гудок, заставляя съемочную группу и прохожих отпрянуть.

— Вы уверены, что хотите выйти их машины? — Спрашивает он, останавливаясь у черного входа. — Я не уверен, что смогу подождать…

Здесь тоже толпятся люди, но не так много.

— Вы можете. — Я оставляю сумочку на заднем сиденье, чтобы такси не уехало, затем вылетаю из машины и мчусь к двери, пытаясь прикрыть лицо. Вспыхивают камеры, и мне в лицо тычут диктофоном.

— Доктор Нобл, как вы относитесь к аресту Грейсона Салливана?

— Вы беспокоитесь, что он снова сбежит?

— Вы боитесь, что он придет за вами?

Боже. Я отмахиваюсь от вопросов и влетаю в здание, затворив за собой дверь. На дверь лифта наклеена полицейская лента. В раздражении я срываю ее. В порыве безумия я бросилась на работу, даже не проверив, можно ли заходить в здание.

Теперь, когда Грейсона поймали…

Я закрыла глаза. Сконцентрироваться на себе. После этого, расставив приоритеты, я нажала кнопку лифта.

Грейсон посадили в камеру. Это факт. Скорее всего, властей больше не интересуют ни я, ни моя практика. По крайней мере, на данный момент.

Когда я выхожу, на этаже необычайно тихо. Я ругаюсь, когда обнаруживаю, что дверь офиса открыта.

— Они могли хотя бы все закрыть.

Я толкаю дверь. Остатки моего терпения тут же улетучиваются.

За столом сидит агент Нельсон и листает мой ежедневник. Он не поднимает взгляд, просто продолжает нагло вторгаться в мою личную жизнь.

— Сначала я думал, что ты помчишься к нему. — Он что-то помечает в блокноте. — Но потом понял, что это твоя гавань. Где ты хранишь секреты.

Помимо воли я перевожу взгляд на картотечный шкаф.

— Ты бы сначала захотела проверить в каком состоянии твой офис, — продолжает он и поднимает глаза. — Убедиться, что все в порядке.

Я расслабляю мышцы лица, чтобы на нем не отражалось никаких эмоций. Трудно сохранять невозмутимое выражение, когда я мельком вижу стену за Нельсоном — мои исследования по Грейсону выставлены напоказ. Дали валяется на полу.

— Я действительно планирую увидеть Грейсона, — говорю я, заходя в кабинет. — Для интервью. В отличие от некоторых, я могу отбросить личные чувства, чтобы сделать свою работу. Прямо сейчас его состояние ума может дать нам понимание…

Нельсон резко встает.

— Теперь ты можешь перестать мне лгать.

Я расправляю плечи.

— Я вам ничего не должна. Никаких объяснений. И я абсолютно уверена, что срок действия ордера на обыск истек, поэтому вежливо прошу вас покинуть мой офис, агент.

Он отталкивает кресло и поворачивается к стене, проводит пальцем по листам на пробковой доске.

— Я чувствую себя дураком. Я яростно доказывал начальству, что ты невиновна, но это не Салливан на тебе зациклился, а ты — на нем. Зациклилась на собственном пациенте. — Он переводит взгляд на меня. — Ты любишь его?

Это не праздный вопрос любопытного агента ФБР. Нельсон показал истинного себя. Его голос полон обиды. Костюм помят, как будто он не спал несколько дней. Он потерпел какую-то неудачу во время ареста Грейсона.

— Откровенно говоря, — говорю я, — это не ваше дело. ФБР не должно волновать, как я провожу сеансы и мои терапевтические методы.

Он обходит стол, приближаясь ко мне.

— Мне следовало связать это с неоднозначным результатом проверки на изнасилование. Что такого в этом плохом мальчике, что превращает умных женщин в шлюх?

Я медленно пячусь к двери.

— Вам нужно уйти. Сейчас же. Вам нужно поспать, агент.

Он проводит рукой по лицу.

— Нет. Думаю, мне нужно не это. Мне нужно то, что ты дала Грейсону. Ты его муза. Ты повлияла на его творческий гений.

Я сжимаю ручку двери, и он останавливается.

— Теперь, когда Грейсон за решеткой, кто будет нести ответственность, Нельсон? Об этом ты подумал?

Притворство окончено. Нельсон никогда не хотел, чтобы Грейсона схватили живым — это слишком большой риск. Умный преступник, обвиненный в убийствах, которых он не совершал, мог нанести серьезный ущерб настоящему виновнику даже из тюрьмы.

А я любовница Грейсона. Доказательства моей привязанности висят на стене позади агента. Часы, дни, недели, которые я посвятила пациенту, который похитил меня и пытал… это просто неестественно. Я должна была усерднее работать, чтобы Грейсона поймали, а не тратить время на его освобождение. Так это видит Нельсон. Плоды моего труда.

Что означает, что я знаю об убийствах подражателя.

Для него я такая же угроза, как и Грейсон.

— Одержимая фанатка, которая заканчивает начатое, — говорит он, легкомысленно махнув рукой. — Или, может быть, ты просто не справилась с этим. Человека, которого ты любишь, снова посадили. Осуждение не только пациентов, но и коллег. Карьера разрушена. В этом время года количество самоубийств всегда растет.

Я делаю долгий вдох, думая, как выиграть время.

— Детектив Фостер был бы оригинальнее. В тайне я болела за него. Ты оскорбляешь методы Грейсона.

Он ухмыляется, но беззвучно.

— Фостер — позор правоохранительных органов. Он и понятия не имеет.