Начальник милиции 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 18

Но все одно, люди покупали. Откуда брались цветы на рынке, никто не знал и знать не хотел. Думаю, хвост рос из южных республик. Официально все крупные теплицы и хозяйства по выращиванию цветов в СССР были государственными либо кооперативными, но при этом львиная часть продукции умудрялась уходить налево и совершенно не по госцене. Гражданам разрешалось выращивать цветы и на подсобном участке, но не в промышленных масштабах и торговать ими на рынке. А в солнечных республиках имелись нелегальные огромные частные «плантации», с которых сдавать государству за копейки производители, конечно, не горели желанием. И в обход законов и в подкрепление нетрудовых доходов были налажены поставки по всему Союзу. Контролирующие органы задабривались взятками, использовались рычаги кумовства, откаты. В общем, несмотря на то, что частного бизнеса в СССР не было, цветочный таки процветал.

— Этот семь рублей, — покачала головой бабушка, видимо, не признав в «студенте» состоятельного покупателя.

Оно и понятно, одет я просто и неброско. Брюки советского кроя из обычной ткани — шерсть с добавкой волокон социализма и ленинизма. Рубашка с коротким рукавом, по-советски широкая, в непритязательную полоску. Короче, обычный советский парень. Я задумался… Надо бы над гардеробчиком поработать, фарцы прикупить. Джинсиками обзавестись. Сейчас они особенно в моде. Но пока не до гардероба было, и я носил одежду своего предшественника. А учитывая, что основную часть времени проводил на работе (либо в в форме, либо в рабочей одежде), то немодный прикид меня не особенно парил, и только выбравшись, что называется, в свет, я понял, что хочется немного другого.

Впрочем, к сегодняшнему дню я тоже не готовился как к празднику. Ладно хоть, успел смыть пот, кровь и смрад.

— Давайте по семь, — кивнул я бабуле, а обе мои спутницы напряглись, я даже почувствовал, как сжались их пальчики под моими локтями.

В воздухе так и висел немой вопрос: кому же букет? Торговка потянулась к цветам, а я добавил, отсчитывая нужную сумму:

— Два штуки, пожалуйста…

Торговка заметно повеселела и девочки тоже.

— Два? Ой, хорошие цветочки, для таких красавиц в самый раз! Вам завернуть в газетку?

— Не надо, — отдал я ей деньги. — Пусть цветочки у вас поживут, после сеанса заберем. Так можно?

— Конечно, — кивнула бабуля и подмигнула девчонкам, улыбнувшись золотым зубом. — Какой у вас кавалер, какой мужчина! Берегите, девочки… Не пойму только, кто из вас его сестра, а кто девушка?

— Мы просто друзья, — снял я неудобный вопрос и потянул своих «друзей» внутрь кинотеатра.

Холл был полон людей, на стенах плакаты с известными актерами и актрисами. Вот какое-то объявление про прошедший съезд партии, фото Ленина, а под потолком огромный стяг: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино… В. И. Ленин».

Мне кажется, эта фраза украшала любой советский кинотеатр. Но потом в девяностые, очернители Союза переиначат ее и выставят в другом свете, дескать, смотрите как ваш хваленый Вождь говорил, якобы, полностью эта фраза звучит вот так: «Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк». И многие поверят…

В кассе очереди не было, все-таки не премьера и сеанс дневной. Купив билеты, я потащил спутниц в буфет. По традиции там полагалось сжевать по пироженке с лимонадом, что мы и сделали.

После всех приготовлений, наконец, мы вошли в зал. Заняли простенькие деревянные сиденья в среднем ряду. Парочки старались занять места для поцелуев. Туда же утекали стайки местной шпаны, чтобы, если что, выкрикивать на весь зал замешкавшемуся киномеханику при смене бобин традиционное: «Сапожник!»

Медленно начинал гаснуть свет, зал замолкал, переставали стучать креслами, и начиналось действо… Аж мурашки по коже, как давно я не был в настоящем советском кинотеатре. Современные, с комфортными велюровыми креслами, системой звука и кондиционерами — совсем не то пальто. А тут будто в детство свое окунулся.

Начался показ киножурнала «Фитиль». Интересное название, но поговаривают, что пошло оно от морского термина, где «фитильнуть» означало что-то вроде прижучить. Его происхождение уходит в далёкое прошлое: когда адмирал замечал на корабле своего соединения непорядок, то на флагмане поднимался позывной корабля-нарушителя и производился выстрел из орудия по команде «Фитиль». Выстрел должен был привлечь внимание командиров всех кораблей. Уже оттуда идиома пошла в массы и выражение «вставить фитиля» подало идею для названия и заставки сатирического киножурнала, который высмеивал взяточничество, пьянство, разгильдяйство, расхищение государственного имущества и прочую бюрократию.

И вот наступил самый пиковый момент, когда после киножурнала занавес стал раздвигаться еще шире, освобождая место для широкоэкранного фильма, а в зале прокатился ропот в предвкушении показа.

Зазвучала грустная цыганская песня под гитару, а на экране появилась вереница кибиток. Дорога. Романтика и цыганская кровь. Хоть в СССР отношение к цыганам было неоднозначным — с одной стороны, типично цыганский бродячий образ жизни осуждался, но с другой — романтизировался. Положительный цыган — это, скорее, обыкновение, чем исключительность. От Яшки из «Неуловимых мстителей» до Кармы из «Карнавала». Хотя последний, вроде, еще не сняли. А уж эпопея «Цыган» про Будулая и вовсе станет одним из любимейших советских телехитов.

На самом интересном месте, однако, аппарат зажевал пленку. Последнее, что мы увидели — как Лойко Зобар кинжалом копает могилу давнему товарищу. Недовольные свисты и выкрики пронеслись по залу. Даже на время включили свет. Больше всех возмущался какой-то парень. Я его не видел, но выкрики «сапожник» он браво приправил матом.

Граждане возмутились, мол, сейчас милицию вызовем. Кто-то сделал хулигану замечание, но был отправлен им за сапожником.

Бабушка-контролер ничего не могла сделать. Лишь пригрозила милицией. В общем, обычная рядовая перепалка, вот только по закону я обязан вмешаться. И не только поэтому. Со мной две дамы, которые прекрасно знают, что я сотрудник. В другой бы ситуации я бы сам его послал, чтобы заткнулся, а тут надо действовать культурно. Вставать и выводить его из зала мне не хотелось, оформлять по хулиганке — тем более, я отдыхать пришел, поэтому я все-таки склонился к варианту попроще и немного пренебрег обязанностями сотрудника советской милиции. Встал, обернулся, выцепил его взглядом на последнем ряду и гаркнул:

— Если не заткешься, вылетишь!

Тот примолк, почесал репу, подумал, оценил обстановку, даже тоже встал, это я боковым зрением видел, посмотрел, с кем я, и, поняв, что без банды, а с двумя девушками, крикнул:

— Чо ты сказал⁈ Э⁈

Я снова повернулся и сделал ему знак головой, мол, пошли выйдем. Но он или не понял, или не захотел понимать, а в это мгновение снова погас свет, и сеанс продолжился.

— Не связывайся с этим придурком, — прошептала Алена, сидевшая по левую руку. — Это же Эдик.

Я не стал спрашивать, кто такой Эдик, лишь кивнул, погрузившись в фильм, но внимание Алёны мне определенно понравилось. Она даже не отодвигалась от меня после того, как прошептала предостережение. Я чувствовал ее тепло. Если бы не Ася, которая сидела по правую мою руку и шмыгала носом (сцена снова шла душещипательная), то я бы непременно приобнял Алёну. Известно, что в темноте девушки не такие вредные, как при свете.

В финале обе девчонки уже рыдали, не сдерживая слез.

— Я ведь его смотрела, а все равно реву, — проговорила Алёна.

Ася пошла дальше признаний в сентиментальности, она взяла мою руку и стиснула пальцы, ища поддержки и утешения.

Мне было жалко героев, но скорлупа моя все же толще, чем у девчонок. Носом я не шмыгал, а гадал, что же делать дальше с плаксами. Вот, блин, выбрал я фильм. На самом деле, конечно, я его не выбирал — мне нужно было занять время, а в эти часы шёл только этот фильм. Оно и неплохо, конечно. Фильм был с душой, и девчонки с душой. Не то, что потом взрастет — поколение ботоксных кукол. Но вряд ли я смотрел бы на цыганские страсти так спокойно, если б не знал, что Интеллигент уже чалится в КПЗ, и никто не подпалит больше квартиру Серовых.