Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 24

— Так вы, получается, из Драарана сюда пришли? — удивился я.

— Из Драарана, — подтвердил «вор».

— Но это же… трое суток пути, не меньше.

— Так мы и вышли оттуда три дня назад, — усмехнулся приятель. — Гнали со страшной силой, благо ветер попутный. А по Салате на вёслах.

— Так это, значит, выходит… — почесал я в затылке, — Рушпу́н заранее знал, что мне помощь понадобится?

— Выходит, что так, — развёл руками Аршаф.

Я повернулся к Рушпуну.

— Мне сон приснился, вели… эээ… господин Краум, — пробормотал проповедник. — Ну, я и подумал: он вещий.

— Спасибо, брат, — протянул я ему свою руку. — Если б не ты, меня бы, наверное, рыбы уже подъедали.

От моего крепкого и, главное, совершенно искреннего рукопожатия Рушпун совсем стушевался. Чтобы не смущать его ещё больше, я отправил «несчастного» читать молитвы святому дрыну и милосердной стреле.

— Ну, что, пошли побалакаем? — предложил «вор», когда проповедник скрылся в ведущем в трюм люке.

— Пошли, — указал я на ют…

Вниз по реке корабль шёл под парусом. Ветер дул с севера, поэтому гребцы получили возможность полдня отдохнуть. Но как только добрались до устья, вёсла опять понадобились. Во-первых, чтобы не напороться на отмель среди проток и излучин в широкой дельте Сала́ты, а во-вторых, потому что ветер внезапно стих, а сматываться с пока ещё имперских земель требовалось достаточно быстро.

Гребцы менялись на вёслах каждый час. Мы с «вором» тоже успели чуток посидеть на гребных скамьях. На кораблях драаранцев привилегированных практически не было. Замена не допускалась только в бою, а просто «в плавании» послабления касались лишь капитана и «кормчего тире рулевого». Но даже они могли, при желании, тряхнуть стариной, показать класс и тоже немного попенить забортную воду вёсельными гребками. Нормальная такая военная демократия. Ну, или квинтэссенция «борьбы за живучесть», в которую на любом судне, если понадобится, включаются все.

Нашего капитана, к слову, звали Барто́зо, так же как бывшего пустоградского бургомистра, которого пришили свои же после нашего триумфального возвращения от Пирамиды Желаний. Я даже поинтересовался у него между делом, не родственник ли он тому чуваку? В ответ капитан лишь плечами пожал. Мол, пёс его знает. Своих родителей он не помнит, воспитывала его улица, а кем были братья-дяди-племянники (если они вообще были), ему глубоко фиолетово.

Подход, не сказать, что душевный, но, в целом, достаточно прагматичный. Человек, который сам себя сделал и всего, что хотел, добился, в неожиданно появившихся родственниках не очень-то и нуждается. Как говорится, сто лет как-то жил без них, а значит, ещё сто лет без них проживёт…

Сама дракалера носила гордое имя «Шустрая щётка».

— А потому что, сеньор командор, мы с ней, в основном, на подчистке работаем, — бесхитростно пояснил Бартозо, когда я его об этом спросил. — Идём потихонечку за каким-нибудь караваном, а как кто отстанет, мы его сразу же — хоп! — подчищаем. За нами ни один купец, ни один мольфар не угонится.

— А чернокнижники?

— Чернокнижники тоже…

В бою возле Горок «Щётка» участия не принимала, и её капитан сильно об этом жалел. Вероятно, поэтому он и упросил Аршафа и Дайруса, моего первого помощника по баталии, чтобы к Салате отправили именно его дракалеру. И, судя по достигнутому результату, решение оказалось правильным. Корабль подоспел вовремя…

Из дельты Салаты мы вышли утром.

Ночью вперёдсмотрящими пришлось поработать мне и Аршафу. В землях Империи моя руна «познание» работала существенно лучше, чем имеющиеся на корабле артефакты. Напарник использовал стандартное заклинание поиска. Плюс тучи наконец-то в небе рассеялись, и видимость, благодаря звёздам, улучшилась. А когда начало светать, наблюдать за окружающей обстановкой смогли и другие.

То, что Бартозо не стал вставать на ночную стоянку, а продолжил движение, оказалось решением правильным. Ещё в темноте мы время от времени замечали мелькающие то слева, то справа огни, а поутру матросы увидели несколько групп всадников, скачущих вдоль восточного берега. На плаву нас они достать не могли, а вот при попытке где-нибудь пришвартоваться наверняка бы попробовали.

С выходом на большую воду напряжение спа́ло. Рунные артефакты пиратов вернули себе работоспособность, преследователи соваться за нами в море не торопились, погода стояла хорошая, настроение улучшалось с каждой пройденной лигой.

Женщины, кстати, на «Шустрой щётке» отсутствовали, хотя, как я знал, на кораблях у пиратов, так же как у моряков из Заморья и Ривии, наличие в команде представительниц слабого пола чем-то предосудительным не считалось. Любая умеющая стрелять из лука и арбалета или хорошо управляющаяся с мечом и копьём, или же, что ещё лучше, владеющая рунной магией, могла записаться в команду и, пройдя испытание, стать полноправным членом баталии. Та же, к примеру, Трита (которую в Драаране все знали как Тару) помогла нам с Аршафом прикончить в бою возле Горок вражеского командующего, и если бы не её помощь, кто знает, скольких ещё бойцов потеряли бы батальеры в той памятной драке.

На мой прямой вопрос, почему у него в команде нет женщин, капитан Бартозо без обиняков заявил:

— Да ну их всех к демонам, этих баб! Было у меня в экипаже две, так одна уже через два месяца забеременела, пришлось списать.

— А вторая?

— А вторая интриги плела, место моё хотела занять… крыса тупая. Капитанскую должность интригами не занимают, у нас капитанами в боях и походах становятся. Ну, и удача для этого тоже нужна, без неё в нашем деле никак.

— И что же с ней стало потом?

— Да ничего особенного, — фыркнул пират. — Турнул я её из команды, тем и закончилось. По слухам, трактирщика она потом какого-то окрутила и в море теперь уже не суётся. Вот так вот…

С Туром и Рейной я связался днём раньше, ещё когда мы шли по реке, благо связь-камни имелись и у меня, и у «вора», а маг-энергии, чтобы их активировать, у напарника в пределах Империи было хоть отбавляй. Всё, что со мной случилось, я рассказал нашим во всех подробностях, в том числе, и том, как использовал для устройства портала посеребрённый ошейник.

Соратники в ответ сообщили, что мастер Тарзий в Пустоград вернулся благополучно. Хотя переход, который я намечал для открытия возле бывшего имперского лагеря, открылся не там, где хотел, а на расстоянии примерно в поллиги от намеченной точки. Подобная «меткость» меня не особенно огорчила. Снова задействовать антимагические ошейники для рунного колдовства я не планировал. И вообще, ставить их производство на поток казалось мне теперь делом опасным, а их создание — не только не самой удачной идеей, но даже, в каком-то смысле, ошибкой…

Моя одежда, промокшая во время сидения в плавнях и «путешествия» по реке, за сутки полностью высохла, и я опять облачился в привычную куртку, рассовав по карманам пластинки с рунными записями. Меч тоже теперь был при мне. Жаль, двухзарядного арбалета лишился и туеска с болтами, но, в общем и целом, жить можно, а уж в окружении сотни надёжных бойцов и пода́вно.

Отсыпался я после двух бессонных ночей почти до полудня. А когда встал и выбрался из кубрика на шкафут, мы с «вором» продолжили начатый ещё вчера разговор. Я рассказывал ему о маге Хубарусе, ошейнике и наручниках, своих впечатлениях от встречи с вражеским сенешалем, вынужденно проведённой «разведке боем» и последующих «приключениях». Он — о том, чего смог добиться от драаранского Совета командоров, и перспективах сотрудничества с остальными баталиями.

Как оказалось, добиться мой друг смог немало. Там, правда, и спутники помогли, особенно проповедник.

— Ты представляешь, — сказал Аршаф по этому поводу, — этот Рушпун за два дня обошёл весь город и набрал себе в секту тысячи под четыре сторонников. Я сам прифигел, когда они все на центральной площади собрались и молиться стали.