Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 27

До са́мого Драарана нас никто больше перехватить не пытался. За следующие двое суток мы ещё трижды замечали какие-то точки на горизонте, но всякий раз они исчезали, не пробуя сблизиться. И вообще, море в эти два дня казалось каким-то пустынным.

Движуха, уже предсказуемая, началась лишь на финише нашего плавания. Дальние подступы к пиратскому городу всегда патрулировали дежурные дракалеры. Действовали они, как правило, парами. На последних лигах пути такие нам встретились дважды. Разошлись с ними встречными курсами, отсемафорив флажками и «помахав ручкой». Потом, уже перед входом в окружённый горами залив, кораблей и судов стало гораздо больше. Пузатые трёхмачтовые торговцы, юркие рыбацкие шхуны, баркасы контрабандистов, трофейные имперские галеаты…

Портовая акватория кишела ими, словно куриный бульон гренками-клёцками.

Перед причалами, как обычно, было не протолкнуться. Очередь, как в театральные кассы на новогодние представления. Нас, впрочем, пропустили к швартовке без проволочек — законная привилегия командора большой баталии.

На берегу нас встречал Дайрус, в сопровождении Триты и десятка бойцов.

— Рад приветствовать, командор! — отсалютовал он шпагой.

Сестра, прячущаяся у него за спиной, изобразила некое подобие книксена. Неумело, конечно, но я сделал вид, что всё в норме: подмигнул красотке и показал жестом, что впечатлён и доволен.

Сбежавший по сходням Аршаф, увидев Триту, дёрнул щекой и отвернулся. Видимо, до сих пор не мог выкинуть её из головы, и всякая, даже случайная встреча не доставляла ему удовольствия.

К душевным страданиям друга я относился философски. Всё равно рано или поздно остынет и успокоится. Тем более что он маг высокого уровня, а она обычная женщина, и пары из них, как ни крути, всё равно не получится. А если даже получится, то ненадолго…

С текущим положением дел в Драаране вообще и в нашей баталии в частности я ознакомился в штаб-квартире соединения. Докладывал лично Дайрус. Достаточно долго, в подробностях. В бухгалтерские детали я почти не вникал. Деньги — штука хорошая, но де́бет и кре́дит меня сейчас волновали в существенно меньшей степени, чем готовность пиратов к боевым действиям не только на море, но и на суше. С этим, судя по словам моего «старпома», всё обстояло нормально. Полтысячи опытных батальеров буквально рвались пощупать «за вымя» имперских магов, раз уж за сотню-другую лет наконец-то сложилась та ситуация, когда это можно делать без лишних терзаний и, что ещё важнее, не в одиночку.

— Единственная заковыка, монсьор, — немного сконфуженно пояснил Дайрус причину, по которой эти пятьсот человек до сих не отправились к Пустограду под знамёна мятежников, — они не могут идти одни, без поддержки Совета и прямого участия прочих больших баталий.

— Почему? — взглянул я на него испытующе, уже зная ответ.

— Ну… наши успехи многим тут не дают покоя. То, что мы взяли Горки и этот порт теперь наш… — мой помощник вздохнул и развёл руками. — Кое-кто из Совета уже намекал, что не дело, мол, всё подминать под себя. Надо делиться и всё такое. Хотя поначалу да, все только радовались. Горки давно были для Драарана занозой в боку, и то, что мы её вынули, с одной стороны, Совету лишь на руку. Но, с другой, мы теперь начинаем меньше зависеть от них. И, как оказалось, для некоторых это, словно серпом по одному месту.

— А разве другие баталии не имеют там свою долю? — поднял я бровь.

— Конечно, имеют. Как не иметь-то? — пожал Дайрус плечами. — Всё по законам братства, не подкопаешься. Тридцать процентов — в общий котёл, остальное — наше. И снаряжение с провиантом для Горок мы покупаем по общим правилам, а не по льготам Совета. Так что, по факту, мы держим там часть кораблей и около тысячи человек за свои кровные, ни у кого ничего не прося…

— Поэтому если мы в одиночку отправим из Драарана ещё полтысячи, — продолжил я мысль капитана, — у кого-то может возникнуть соблазн подвинуть нас из Совета, так?

— Именно так, монсьор, — кивнул капитан. — Кое-кто может пропихнуть такое решение, ссылаясь, что мы уже не большая баталия, а, в лучшем случае, средняя. Что, типа, и кораблей у нас стало меньше, чем надо, и мастеров, и бойцов, и свитков. А под такое дело можно и пару причалов отжать, а потом док, пакгаузы…

— Ладно. Можешь не продолжать, — махнул я рукой. — Тема понятная, сложная, но решаемая.

— Могу я узнать, каким образом? — изобразил вопрос Дайрус.

— Что каким образом?

— Решаемая каким образом?

Я хмыкнул, налил себе из кувшина вина, выпил и с интересом посмотрел на помощника:

— Ты понимаешь, мой друг… Одни целители неплохо лечат простые болячки и довольствуются тем, что дают. Другие берутся только за сложные случаи, но за хорошие деньги. Третьи предпочитают всю жизнь ходить в подмастерьях-помощниках у более сильных, умелых, удачливых. А знаешь, из-за чего?

— Потому что… они не уверены в своих силах? — попробовал угадать капитан.

— Это не причина, а следствие. Главное в том, что эти третьи привыкли считать себя лишь исполнителями и не пытаются мыслить масштабно, нестандартно, а иногда и вообще радикально, — я снова налил себе из кувшина вина и вновь выпил. — Ну, так и вот. Наша проблема легко решается тем, чтобы дать остальным именно то, что они хотят. Но не свою синицу в своей руке, а… — поднял я указательный палец, — чужого журавля в чужом небе…

Совет командоров собрался этим же вечером. На него я пришёл в сопровождении Аршафа, Дайруса и капитана Бартозо, хорошо проявившего себя в рейде к Сала́те.

На этот раз меня не стали усаживать в гостевое кресло. По праву действительного члена Совета я занял то, которое раньше принадлежало убитому мной Дегриньи. Сопровождающие, как и положено, «спрятались» сзади, в окружающих стол потёмках.

— Господа командоры! — поприветствовал я коллег, усевшись и чуть наклонившись к столу.

— Командор Краум, — ответно наклонил голову Га́рсиа, председатель Совета.

Остальные ограничились просто кивками. К слову, не самыми дружелюбными.

— Итак, господа, сегодня мы собрались здесь по моей просьбе, — продолжил я, решив слегка поднапрячь ситуацию. — Четыре недели назад, как мне помнится, мы вроде договорились об общих совместных действиях против Империи. Сегодня, как мне докладывают, кое-кто, в том числе, и в Совете, делает вид, что этого соглашения не было. Я прав, господа, или это всего лишь домыслы?

Члены зашевелились, начали переглядываться…

— Домыслы, командор Краум, — ответил за всех председатель. — Ваш конфидент господин Аршаф уже передал нам новые предложения по сотрудничеству с Пустоградом. Мы их рассмотрели, и у нас возникли вопросы. Именно это, наверное, и дало повод кое-кому начать сомневаться в наших добрых намерениях.

— Рад слышать, командор Гарсиа,— я откинулся в кресле и сложил руки в замок. — На все вопросы готов ответить прямо сейчас, даже на самые щекотливые.

— Кто такой проповедник Рушпу́н? Зачем он здесь? Что ему нужно? Это вы его сюда привезли? — начал с места в карьер командор Бунта́о. Его глаза, и без того неширокие, сузились на плоском лице буквально до щёлочек.

— Отвечаю по существу. Рушпун — бывший имперский стражник, которого чуть не убили свои же. Он спасся практически чудом, а после помог нам в захвате Горок и уничтожении имперской флотилии. Своё чудесное исцеление он связал с верой в некие сущности: великого исцелителя и святую светлейшую. Именно эту веру он стал проповедовать во всех городах и селениях. Запрещать это делать я не хочу, поскольку считаю: подобная вера вредит Империи и помогает её противникам, то есть, нам.

— Поясните, — вскинулся командор Шандор.

— Легко, — усмехнулся я, опять подвигаясь к столу. — Маги Конклава жёстко и даже жестоко вдалбливают в головы подвластным им жителям мысль, что лишь император волен распоряжаться их жизнями, что они должны преклоняться перед его величием, верить в его всемогущество, а, по сути, бояться его и его служителей больше всего на свете. Проповедник Рушпун ломает эти представления напрочь. Он даёт людям новую веру. Он заставляет их осознать: их жизнью и смертью распоряжается вовсе не император и не прислуживающие ему маги. Хозяин Империи просто присвоил себе это право. В реальности оно принадлежит не ему, а тем, кто гораздо выше, сильнее и благороднее. Великие сущности не заставляют людей быть вечно покорными, вечно униженными, они даруют им то, чего их лишил император — свободу воли, свободу поступать так, как они хотят, говорить то, что думают, верить, во что им велит их совесть. Разве такая вера не помогает всем нам? Не делает нас сплочённее? Ведь именно эти принципы лежат в основе драаранского братства? А? Господа командоры?