Волаглион. Мой господин. Том 1 (СИ) - Баунт Софи - Страница 24

Надо будет покромсать ножом это вшивое полотно! Посмотрите на нее! Красавица расфуфыренная!

Ударяю ногой по тумбочке. Прыгаю от боли. Затем — бегу в подвал.

Хватит! Придушу стерву. Наемнику перережу глотку. Вису в джакузи утоплю!

Спрыгиваю с лестницы, отбив себе пятку. Хромая, спешу в пыточную, но встречаю Илария. Блондинчик сидит под дверью-тайником, крутит в пальцах ключ.

— Ты чего здесь?

— Хотел открыть дверь, — невесело улыбается он. — Они зовут, слышишь?

— Кто зовет? Призраки убитых?

Я осматриваю дверь. Бордовый крест мерцает в полутьме, воздух сгущается, тяжелеет и колышется — но в ушах тишина. Ничего не слышу. Разве что… приглушенный скрип и шепот. Не уверен.

— Угу...

— Почему не открыл? — спрашиваю, проводя по блестящему бордовому кресту.

Холод колет кожу. Надо бы расспросить Сару о тайнике, последнее время мне удается общаться с ведьмой без криков и ругательств. Оба осознали: нрав у нас горячий. Что у меня. Что у нее. Вот и подстраиваемся. Хотя, почему бы ей просто не упечь меня в призрачный карцер, как остальных?

— Ключ не подходит. Представляешь?

Иларий растерянно озирается, жмурится, дерево колупает, ключи раскачивает на мизинце, словом, волнуется.

Мне грустно видеть его таким. Иларий — единственный, чье общество мне приятно из-за флюидов совершенного доверия. Во многом он странный. Но какой-то родной. Сверхобаятельный, добрейший человек, предлагающий всем блинчики по утрам. Иногда мне кажется, если его проткнуть, вылезет розовая сладкая вата. Он любит меланхоличные фильмы, вроде Хатико; по четыре часа выбирает наряды; растит на окнах десятки цветочных горшков; нянчится с домочадцами и обожает любого рода истории, даже если вы рассказываете одно и то же, он будет слушать и в каждом рассказе находить что-то новое. В общем, наблюдать его опечаленным мне очень больно.

— Подожди, — я изумленно смотрю на парня, — за все время, что у тебя была связка, ты так ни разу ключом и не воспользовался? Даже ради интереса?

— А ты воспользовался, когда я одолжил ее?

Ага, поймал. И то верно. Была возможность узнать правду, а может, и спасти мучеников за дверью, но… я струсил! Удрал! Почему? Да потому что эта дверь олицетворяет одно — гибель. Вижу бордовый крест (или свое истерзанное тело) и вспоминаю главное. Я мертв. Неверный шаг. Шажочек. И все закончится. Я больше никогда не наслажусь курицей в кисло-сладком соусе, не смогу ощутить любовь прекрасной девушки, в зеркало себя не рассмотрю… У меня осталось всего ничего. Крупицы радости. Ведь я не собираюсь оставаться в доме. Лучше умру. Окончательно.

Вопрос — как?

Я кусаю губу и киваю.

— Справедливо. Кстати, давно хотел спросить. Ты был там? За дверью.

— Бывал. Правда, помню смутно. Помню лишь непреодолимый, всепоглощающий страх. Там было нечто... не скажу точно... но ужасное. В голове обрывки. Когда возвращаешься, сохраняются только эмоции, которые ты испытывал. Я... не хочу возвращаться туда, Рекс. Поэтому не пробую открыть дверь.

— Тогда зачем пытался это сделать сейчас?

— Голоса… Они умоляли открыть. Больше не могу их выносить!

Я вспоминаю, что тоже слышал звуки из-за двери в прошлый раз, но сейчас почему-то тихо. Наружу никто не рвется.

— Сара сжалилась и выпустила тебя оттуда? Или наоборот — отправляла в наказание?

— Туда меня отправил другой... человек.

— Кто же?

Иларий утыкается лицом в колени.

И без него ясно. Волаглион. Таинственный незнакомец — единственный полноправный хозяин дома, как и ведьма. И с ним мне еще предстоит познакомиться.

Прелесть.

Я резко оборачиваюсь на бряцанье цепей. Звук идет из комнаты пыток. Что-то я задержался. Куда испарилась неукротимая ярость к Саре и желание ее задушить?

Нет, оно на месте.

Стискиваю челюсть и шлепаю к пленнику, однако ведьмы в комнате и дух простыл. Здесь лишь дергающийся наемник. Он размахивает цепью на левом запястье, и когда я ступаю за дверь — высвобождается.

Вот сволочь!

Мужчина впопыхах бросается бежать и сталкивается со мной лбом. Мы отлетаем в разные стороны.

Как он сумел снять цепи? Невозможно это сделать самостоятельно! Какого черта?

Наемник скалится, точно разгневанный медведь, и кидается с кулаками. Я еле успеваю увернуться. Откуда в нем столько сил? Ведьма несколько дней его пытала!

Валю мужчину на пол и бью в висок, но у него так зашкаливает адреналин, что любые травмы равносильны щекотке гусиным пером. Он скидывает меня со спины и плюет кровью в лицо. Пока стираю кровавую мазню с глаз, чувствую сильный удар под ребра. Ботинком. Мышцы сводит от боли. Хруст костей. Кажется, мне сломали ребро.

Следом — удар в челюсть. Наемник бросается к двери, но путь перегораживает Виса.

— Держи его! — кричу я на удивление спокойному вампиру.

Виса улыбается.

Одним движением вампир вытаскивает из-под кожаной куртки двухсторонний, аспидный клинок и перерезает мужчине горло. Наемник падает на колени.

Я откидываю голову. Под ребрами горит. С одного удара кости треснули. Сильный был мужик…

Когда бульканье из горла наемника затихает, передо мной возникает Виса — он непринужденно крутит кинжал между пальцев, наблюдает за тем, как я корчусь.

— Это ты освободил его, малыш? — Он опускается, перекидывает через меня ногу и упирается ладонями по обе стороны от моей головы, склоняется, лыбясь во все зубы. — Плохой мальчик, Рексик, ох, какой плохой…

— Ты рехнулся? — Я толкаю вампира в грудь, но тут же жалею об этом: боль скручивает ребра. — На кой хрен он мне сдался?

— По-другому он бы не выбрался, — шепчет Виса на ухо. — Думаю, Саре это не понравится…

Он издевается?

— Это ты убил его!

— Случайность.

— В смысле? Он упал горлом на твой нож? Хорошая такая случайность!

— Я убил его вынуждено. Ибо ты его освободил. С чего вдруг? Сжалился?

Я хочу встать, но Виса наваливается сильнее. Всем своим покалеченным телом, душой и разумом — я ощущаю приближение взрыва. Сара так просто это с рук не спустит.

— Слезь с меня, дебил!

Зелени в глазах Висы не остается. Там две кровавые бездны, которые разрезают узкие зрачки.

— Освободил, значит, займешь его почетное место. Клянусь клыками, я о тебе позабочусь, — заходится Виса, облизывая клинок. — Теперь на цепи будешь сидеть ты.

Смерть. Она близко. Ждет, молчаливо похрустывая квелыми суставами, хоть и не понимает, что ее поданным — я не стану. Никогда. Душа моя не отправится ни в рай, ни в ад, ни в хлябь бытия. Он уничтожит меня… навсегда… бесследно… порвет ту последнюю дрожащую струну — основу эфирной жизни человека.

Дым от свечей греет нос. Комната пропахла тленным амбре и, несмотря на приятный лавандовый запах духов девушки, манящий жар, исходящий от ее изящного тела, от возбуждающих слов, — я чую опасность.

Уже скоро… скоро он будет здесь. Ведь я нужен ему. Он выбрал меня! Как единственного мужчину в нашем магическом роду. Внушил приехать в этот город.

Знаете, кто я? Источник жизни для адского отродья! Мой род — его билет в людское царство. Но есть шанс уничтожить эту тварь… один шанс. Или погибель.

Чувствую тепло ее губ. Ладони на пояснице. Дыхание отдает красным вином. Девушка шепчет на ухо и главная задача — не слушать. Она погубит меня. Погубит так же, как хозяин погубил ее.

Еще чуть-чуть... Ведьма не может сохранять бдительность вечно и, если правильно сыграть роль жертвы — все получится.

Тонкие, но сильные пальцы ласкают меня. Приятная волна ползет вдоль живота, спускается, ныряет в штаны... невыносимо. Нельзя отказать той, кто настолько желанна, чьи страстные поцелуи снятся по ночам. Тело вступает в конфронтацию с мозгом. Кожа так пылает, будто горю на костре, подобно дальним предкам.

Эта девочка не из тех, кто теряет время, да? Отлично.

Я обхватываю копну рыжих волос на затылке ведьмы и резким движением опускаю ее на колени.